Внутри ауры

— В первую очередь, — заявил главный солист после приветствия, — желаю всем любви… Любви к другому, а не только себе… Молодым ребятам на фронте как никогда сейчас нужна ваша духовная поддержка…

После праведных актуальных речей задорный мужичок в классическом костюме перешёл к своему всеми известному джазовому стилю. Стало чуточку динамичнее, народ пустился в пляс. Кирилл пытался как-то сублимировать, но обезьяний танец оказался недейственным. Маша посмеялась над попытками веселиться и благосклонно сжалилась:

— Сейчас дослушаем и пойдем на твою сцену!

Кирилл взбодрился и принял ещё пару глотков из своего самодельного напитка. После воспоминаний о молодости, студенческих годах, стилягах и первой любви, группа Чайф попрощалась со зрителями, приглашая на сцену Шевчука.

— Его я точно не перенесу и уйду в летаргический анабиоз, — взвыл Кирилл.

— А наши родители под него отжигали…

— Ну и где они теперь!

— Вот засранец! — стукнула девушка с возмущением шутника за его чёрный юмор.

— Прости, — сжался беззащитно Кирилл, — порой не управляю собой…

Опьянение постепенно накатывало и по красной одичалой физиономии парня это можно было запросто определить.

— Пошли скорее тебя выгуливать! — Маша ускорила темп к молодёжной сцене, где образовалась толпа, не уступающая по размерам предыдущей.

— Ауф! — издал предупредительный клич Кирилл и рванул вперед.

Выступала группа «План Ломоносова». Всем известный по роли Лобанова солист орал в микрофон. Вид его соответствовал выбранному образу неряшливого анархиста: грязная майка, потные волосатые подмышки, густая борода. Маша пробралась к самому центру, где молодые джентельмены качали на плечах своих дам. Выступление, по всей видимости, подходило к концу, так как играли самые известные трогательные композиции о любви.

— Встречайте наших глубокоуважаемых соратников — группу «Заточка» вместе с их друзьями из «Anacondaz».

Публика взорвалась овациями, так как никто не ожидал увидеть любимых оппозиционеров, признанных иноагентами. Первым вышел на сцену лысый здоровяк, который своим хриплым голосом шансонье обратился к публике:

— Выражаю благодарность администраторам фестиваля за их храбрость и отстаивание своих взглядов. Давайте сегодня поддержим моих друзей и основное время выступления предоставим им! А я кайфану и послэмлюсь с вами в одной толпе!

Толпа загрохотала от восторга.

— Когда ещё представится шанс побывать на концерте Anacondaz, — закончил солист Заточки и под выход своих изгнанных товарищей рванул в толпу. Хорев и Карамушкин явились на сцену и без лишних слов решили всё высказать энергетикой музыки.

— Спаси, но не сохраняй! Спаси, но не сохраняй!

За доли секунды хаотичное сборище людей перешло в толкучку. Лысый зэк с добрейшей душой слэмился как настоящий профессионал. Он не жалел себя и с разбегу врывался в кучу, мощно орудуя своими накачанными руками. Многие снимали на камеру этот феномен, но остальные считали за честь поучаствовать вместе с артистом в одном движении.

Кирилл с первозданной радостью наконец оказался в беспощадном кругу. Его прошлый опыт позволял ему себя чувствовать легко и бесстрашно. Парень мельком вспоминал болезненные удары ногами под припевы и с безмятежностью влетал в столпотворение. Боли и усталости не ощущалось, конечности будто стали деревянными.

Машу, как и всех остальных, поработила музыка. Ребята со сцены выкладывались по полной программе, словно в последний раз.

— Мама, я люблю кокаин! Мама, я люблю сатану…

Зрители подпевали знакомые слова хором. Казалось, что выступление слышно аж у самого Кремля и о конфиденциальности можно забыть. Но эта проблема не волновала ни слушателей, ни артистов.

Под конец лысый из Заточки вернулся ловким прыжком на сцену, и обливаясь потом, заявил:

— А вы счастливчики! У вас атмосферка попизже, чем здесь у нас! Ну что, можно и совместный тречок! Метафизика — хуйня-я-я-я…

Без права на отдых молодые, пожилые, мертвые тела вновь столкнулись между собой. Колонки пускали волны, ушные перепонки отдавали их обратно. Публику сводили с ума провокационные песни о жизни. Каждый находил в них что-то своё и каждому нравилось, что несмотря на отчаяние, можно продолжать танцевать.

Закончив песней «Против системы», любимцы публики с тем же молчанием благодарно поклонились, обняли неравнодушного товарища и удалились все вместе со сцены.

Взъерошенный и запыхавшийся Кирилл подскочил в перерыве к Маше.

— Кажется, этим героям нужно будет прямо сейчас сваливать из страны…

— Хочешь с ними? — подмигнула девушка.

Кирилл отрицательно помотал головой.

— Пока точно нет, сейчас будет выступать Нейромонах Феофан!

— О боже!

— Прощайте тектонические плиты…

Кирилл оставил на губах девушки капли пота, пока та не начала противиться, и скрылся. На сцену вышел фольклорный фрик в старорусском платье и лаптях.

— Ну шо, мои хорошие, — заговорил он голосом деда Мороза, — какие все холеные, отъевшиеся, смехотворные… Готовы ли вы к плясу?

— Да! — раздался звериный рык.

— Ну тогда уж давайте разомнем косточки… Нет ничего лучше русского народного танца…