Внутри ауры

Они вернулись. Из-за темноты Маша не смогла краем глаза разглядеть заднюю часть салона. Палыч находился прямо перед ней, и девушка старалась не показывать своей нахлынувшей паники. Мужчина откинулся на сиденье и расслабился.

— Знаешь, — начал он томным голосом, — я в маленьких девочках больше всего обожаю их попки… Они у них такие гладкие, упругие, выпуклые и, что странно, всегда чистые… В них всегда до умопомрачения узко и тепло…

Он начинал сокращать дистанцию. Его лицо покрывалось от возбуждения багровыми пятнами. Его голос стал певучим и ласковым. Тонкие губы сохли, и он жаждал их увлажнить.

— Но попадаются очень крохотные девочки и порой, кажется, что еще чуть-чуть и их кишка не выдержит и порвется… Поэтому я иду на уступки и соглашаюсь на пизденку…

Его рука легла на оголенное бедро. Маша вдруг поняла, что от страха не может двигаться. Её грудная клетка ходила ходуном и к глазам подступали слезы.

— Я сначала смочу твою пихвочку… А потом ты возьмешь в рот то, что я достану из штанов… Когда мы будем достаточно готовы, я буду драть тебя во все самые узкие щели… Скажи мне, деточка, ты целка?

В тот момент, когда рука старика подобралась к её трусам и Маша готова была закричать о помощи, голова Палыча резко прижалась к сиденью. К его шее оказался приставлен нож.

— А теперь ты подумай, — раздался разъярённый тон Кирилла из темноты, — как тебя будут драть черви во все дыры, которые я сделаю тебе этим ножом?!

Палыч на мгновение потерял контроль над ситуацией и широко открытыми глазами пытался рассмотреть в зеркало заднее сиденье.

— Хотя даже черви не стали бы есть такую падаль, как ты…, — нож прижимался всё плотнее к грубой щетинистой коже, а вторая рука крепче сдавливала голову.

Мужчина не поддался аффекту и даже не сопротивлялся. Через мгновение он сам обратился к не на шутку разозлённому Кириллу, который совсем забыл о страхе:

— Дурилка… Ты же понимаешь, что угрожаешь живому человеку?

— Еще как!

— И ты думаешь, что сможешь дойти до конца?

Палыч нащупывал слабые психологические точки незнакомца.

— С тобой — даже и глазом не поведу! — но Кирилл тоже был непоколебим в своих мотивах и возможностях.

— И сможешь с этим жить дальше?

— С радостью!

— Кирилл…, — жалобным писком вмешалась Маша.

— О, — ухмыльнулся Палыч, — вы знакомы… Специально спланировали это… И чего же вы хотите?

Кирилл рычал от злобы. Слишком давно он не чувствовал той звериной неконтролируемой ненависти, жертвой которой становились не только другие, но и в первую очередь он сам.

— Денег, — ответила скорее Маша.

— Так я бы тебе и сам заплатил, милая, — вернул Палыч свой мерзкий тон, — только заработать следовало…

Кирилл наклонился вперёд и на шее мужчины появилась тонкая полоска крови.

— Ты нам так отдашь их!

Палычу стало тяжело дышать, но он всё равно выдавил смех.

— Вы, детишки, решили взрослого дядю напугать?

— Ага, — в улыбке заскрипел зубами Кирилл.

Маша потеряла дар речи и с выпученными глазами наблюдала за происходящим.

— Ты, пацанчик, думаешь, что я тебя боюсь? Кхе-кхе…

— Мне на это плевать.

— Но ты же на что-то рассчитываешь …

— Что никогда больше не встречусь с подобными тебе.

— Ты вообще знаешь, кто я?! Кто я в этом сраном городе?! — уязвленная гордость Палыча даже под угрозой смерти продолжала отстаивать себя. — А ты, блять, кто вообще?! Чтобы человеку нож подставлять к горлу?! Ты кто, сука?

— Не важно, кто я. — отрезал Кирилл. — Важно, что мне нечем дорожить. А вот ты дорожишь многим. Ты создаешь вид неуязвимого, но, на самом деле, больше всех остальных боишься сдохнуть и потерять всё, что имеешь, — хихикал ему на ухо Кирилл, — разве не так?

Палыч увидел, наконец, в зеркале глаза нападающего и не обнаружил в них страха.

— Что ты с этими деньгами будешь делать, браток? — смеялся мужик, показывая свое всеобъемлющее безразличие. — Матери лечение оплатишь? Бате-алкашу купишь телевизор? Или подумаешь, что сам сможешь выбраться со своего дна и дорогие цацки тебя смогут превратить в успешного человека? К красивой жизни, пацанчик, стремишься?

— Я вообще к жизни не стремлюсь, — отрезал мгновенно Кирилл, — каждый день человек постепенно умирает. Глупо как ты за что-то хвататься. У меня нет ни матери, ни отца, ни планов, ни желаний. И у неё тоже. А на своём «дне» мы планируем устроить вечеринку. Чтоб если и подыхать, то с улыбкой на лице. Давно ты искренне улыбался, а, старик?

Палыч притих, осмысляя услышанное. Он явно понимал, что ошибся с шаблоном и попал не на тех, кем можно управлять. Ребята владели собой даже в экстремальной ситуации. И, конечно, не стали бы его убивать. Но не потому, что боялись. Денег у мужчины было в достатке, и он жил, пусть и по своим аморальным, но всё же законам и установкам, которые привык подсознательно соблюдать. Его тело оставалось расслабленным, но животной сущности больше не нужно было искать лазейку в душе врага.

— Вас же найдут и накажут, — смотрел он на действительность рациональным взглядом.