Внутри ауры

— Наше поколение ведь совсем не способно чувствовать и сопереживать. Наш организм так привык к переизбытку информации и доступности прихотей, что перестал на окружающие события выделять гормоны и нервные импульсы. Мы внутри абсолютно пусты. Всё, что мы можем делать, это наращивать слоями внешнюю красивую обёртку, которую хотим выгодно продать и преподнести. Под обёрткой — никакого содержания. Но оно никому и не нужно больше. Сейчас музыка о себе, рекламы о себе, разговоры о себе, социальные сети о себе. Нам надоело всё, кроме себя. Больше нет потребности в разделении чувств с другим. Это тупиковый атавизм. Отныне мы равнодушны друг к другу. Если мы что-то в жизни находим — это только для того, чтобы обрести всеми желанную драгоценность, попользоваться ей, а затем продать. Всё: вещи, имущество, знакомства, любовные связи, знания — для потребления и выставления себя в лучшем и прибыльном свете. Эгоцентризм диктует каждое наше решение и действие. Мы — представители того поколения, которому не нужно это больше скрывать. Мы — рыночные люди, которые отказались от идеологии семьи, морального саморазвития и религиозных убеждений. Нам нужно накопление и потребление, чтобы заполнить пустоту и выработать иллюзию вечной, неразрушимой субстанции.

Маша с Кириллом с превеликим интересом выслушивали абсолютно независимую точку зрения яркого олицетворения успешного и рассудительного человека.

— Мы честны в своих порочных и меркантильных намерениях. Мы не прикрываемся маской святости, чтобы потом, после неизбежного совершения греха, искупать вину. Мы достигаем вершин благодаря тому, что не способны привязаться ни к кому из людей, независимы от их мнений и чувств. Они нам интересны, пока с них можно что-то взять. Каждый здесь при желании может сорвать огромный куш, исходя из своих приоритетов и навыков потребления. Мы признаем, что мы легкомысленно относимся к жизни, инфантильны и незрелы в целях. Мы боимся смерти, потому что боимся, что исчезнет наш облик, статус, накопленный ассортимент имущества. Мы подвластны искусственному воспроизведению чувств и эмоций через наркотики и алкоголь. У нас атрофированный чувственный спектр, но благодаря этому, мы и стали хозяевами жизни.

— В чем же тогда смысл самого существования? — спросил Кирилл.

Инди расплылась в улыбке и руками обвела танцплощадку, где пили алкоголь, нюхали порошок со стеклянного стола, лапали и раздевали незнакомые и ранее недоступные тела, целовались, облизывали шею и пропадали в ванной.

Винт, довольный ходом мероприятия, подошёл сзади к своей жене и обнял её за талию. Его конечности вновь донимали подергивания. Раскрепощённая девушка нежно прикусила за щеку парня.

— Дорогой, — обратилась она к нему, — в чем смысл жизни?

Винт ухмыльнулся и шмыгнул носом.

— В удовлетворении низменных потребностей! Как у Маркиза де Сада, Хью Хефнера, Кани Веста и Паши Техника, мать их! Именно низменные влечения правят человеком, всё остальное — отходы замороченного мышления, слабости и невежества!

С уст Винта подтверждение умозаключения жены прозвучало как тост. Она его сладко поцеловала в губы. Маша с Кириллом улыбнулись и подняли бокалы.

— За удовольствие! — воскликнула Инди и ударила своей бутылкой пива о коктейли ребят.

— Смотри, милая, какие девочки пришли, — обратил её внимание Винт в сторону входной двери. — Пора поработать.

Инди подмигнула хищным взглядом.

— Пора на охоту! Работает лучший сутенёр дикого Запада!

Хозяева направились встречать новых гостей, а Кирилл с Машей продолжили танцевать, не обращая внимания на разыгранный бестиарий.

— Что думаешь по поводу сказанного? — поинтересовалась мнением Маша.

— Звучало очень правдоподобно.

— Ты думаешь, мы тоже такие?

Кирилл в первый раз увидел на лице девушки беспокойство и лёгкое волнение, к которым привело наивное доверие.

— Нет, — категорично успокоил с доброй улыбкой Кирилл, — Те, кто не может чувствовать, не попадают в психушку.

Маша с мысленной благодарностью посмотрела на парня и, вскинув руки в воздух, продолжила кружиться в танце. Они уединились в углу от всех остальных. До них больше не доходили чужие разговоры, звон бокалов и чавканье пересохших ртов. Им нравилась музыка и общее настроение тусовки.

Но в какой-то момент Маша замерла. Кирилл открыл глаза и уставился на девушку. Он не мог объяснить молниеносное изменение в выражении ее лица, но в ее глазах он уловил угасание сознания. Зрачки ушли под веко и резко подкосились ноги. Кирилл мигом спохватился и поймал хрупкую фигуру в воздухе, предотвратив падение. Прямо на руках Машу начали пронзать судороги. Все конечности и мышцы от лица до ног тряслись и спазмировались. Кирилл испуганно одной рукой повернул на бок ее лицо, а другой схватился мгновенно за руку. Первобытный страх из самых глубин памяти сковал всю душу парня. Он знал одно, что ни за что на свете не отпустит её руку. Он не даст ей уйти.