Внутренний враг

– Я надеялся, что вы знаете о какой-нибудь лазейке. Нам нужно извлечь этот ящик целиком.

Он подумал, вызвал одного из двух младших офицеров, отвечающих за машинное отделение. Они ушли. Через некоторое время вернулись. Капитан Стэбб сказал:

– В машинном отделении есть небольшой аварийный люк. В конструкции он обязателен. Через него можно пропустить одного человека. Он выходит в нижний трюм. Обходит все швы палубных плит. В полете палубные плиты теоретически не заперты. В случае перегрева и оплавления главных дверей машинного отделения можно спуститься оттуда в трюм и выйти наружу через палубные плиты. Вот такие дурацкие вещи делаются на Флоте.

Спустя несколько минут я уже находился в трюме, обследуя его содержимое лучом фонаря: ящики были аккуратно закреплены. Ящик номер пять, если мне не изменяет память, должен стоять наверху. Я разрешил им приступить к работе, а работы было много. Приходилось вынимать из ящика предмет за предметом, а содержал он в основном тяжелые сковороды. Мы вытаскивали их наверх в машинное отделение и наружу – то есть это делали антиманко. Затем распиливали ящик, и куски его также отправляли наружу.

Тут и я занялся делом. Я ликвидировал все мельчайшие следы уничтоженного ящика и снова завязал веревки, которыми скреплялись другие ящики. Мало того, заставил капитана Стэбба лично проверить, все ли в порядке. В этом трюме ящика номер пять словно вовсе не было – не осталось ни единого следа. Все обломки мы удалили из корабля и подвергли дезинтеграции. Тяжелые сковороды я спрятал в глубине старой арестантской камеры.

– А что вы ему скажете? – спросил Стэбб. – То есть в случае, если не придется его убивать.

– Что не погружали его на корабль – вот и весь сказ. Проще и лучше не придумаешь.

– Ну у вас и голова! – восхитился Стэбб. – А что это были за штуки?

– Не знаю. Но уверен, что он-то знает, и это здорово помешает всем его планам.

– Ух, ну и голова же у вас! – еще больше восхитился Стэбб.

Я немного походил по трюму. Антиманко, похоже, с большим удовольствием приводили все в порядок, чтобы усыпить подозрения Хеллера. Они удалили все до крошки, до малейшей пылинки, вычистили всякое пятнышко внутри и снаружи. Все эти наклонные движения были совершенно чужды их телам, привыкшим к лежачему положению, когда они играли в кости и пили. Но теперь с веселым злорадством они создавали обстановку, которая, по их мнению, непременно разубедит государственного чиновника в том, что ему хотят нанести удар в спину.

– Мы все хотим носить обмундирование нового выпуска, – заявил Стэбб. – В нем мы будем выглядеть экипажем что надо. И, конечно, нам потребуется личное оружие новейшего образца.

Я с радостью поставил свой штамп на их требовании. Поскольку здесь все шло нормально, я вернулся в свою секретную комнату. Мне нужно было как следует убедиться, что Хеллер в своих планах не готовит для нас никаких «мин с сюрпризом».

А Хеллер просто-напросто завтракал в своем двухкомнатном номере, доедая вторую порцию шоколадного мороженого «сандэй» и читая руководство Разведывательного отдела штаба под названием «Обращение с обученным шпионом». Помехи, как нередко бывало по утрам, разнообразия ради отсутствовали: похоже, дипломатам в это время дня не хотелось воскрешать свою молодость под вольтовой дугой.

Хеллер сосредоточился на главе под названием «Дилемма офицера по персональному делу (ПД)». Хеллер занимался своим мороженым, поэтому я воспользовался возможностью немного почитать без стоп-кадров на втором видеоэкране. По-видимому, у шпионов всегда бывали свои собственные дивные намерения, куда в первую очередь включается намерение стать шпионом. Они жаждали личного мщения или богатства ради собственных целей, и офицер по ПД, которого понятнее было бы назвать тренером-дрессировщиком, должен был приспособить эти личные амбиции для пользы дела.

Все это было чтивом для детского сада. Естественно, у шпиона есть личные амбиции. В руководстве не говорилось, что офицер по ПД, возможно, имеет их тоже. Возьмите мой 3 персональный случай: во главе его угла – богатство и власть.

Затем Хеллер перешел к подразделу с названием «Любовь – злейший враг офицера по персональному делу». Похоже, что любовь была очень опасной вещью. Когда шпиона засылали в другую страну, прочь от дамы его сердца, он зачастую относился к своей работе с прохладцей или посылал любую старую информацию, лишь бы поскорей очутиться на родине. Здесь также освещался вопрос о том, как опасен тот случай, когда шпион влюбляется во вражеского агента и становится двойным агентом. Но это меня совсем не интересовало.

Я задумался над этой опасной штукой, называемой любовью. В моем собственном случае здесь не таилось никакой угрозы. Просто Ютанк никогда больше не заговорит со мной снова, это уж точно. И от этого на душе у меня было так тяжело!