Внутренний голос

– Как Иоанн Креститель предтеча Христу. У Кима могут быть талантливые дети. Он – предтеча своих детей.

Я хотела сказать: «У Кима не будет детей», но промолчала.

Тогда пришлось бы объяснять причину, раскрывать чужие тайны.

Отношения Кима с израильским другом рассохлись, практически не начавшись.

При расставании Ким и Шломо договорились о следующей встрече в Москве. Шломо должен был приехать к Киму, поселиться у него с питанием и проживанием, поскольку Шломо – птица, а у птиц денег не бывает.

Единственное материальное обязательство Шломо – купить авиабилет до Москвы.

Шломо не мог накопить нужную сумму и все время откладывал путешествие, рассчитывая, что Ким вложится в мероприятие. Киму это не нравилось. Он заподозрил Шломо в халяве, в желании проехаться за чужой счет. Так оно и было.

Шломо выживал как умел. А Ким – романтик. Ему требовались натуральные чувства, вплоть до самопожертвования.

Шломо жертвовать не стал. Зачем? Ведь геев полно и в Израиле. Он так и сказал.

– А ты что ответил? – спросила я.

– Ничего. Я поднял выше свои щиты, чтобы стрелы в меня не попали.

Ким защищался своими виртуальными щитами, но стрелы все-таки попали. Оказывается, все проблемы можно решить деньгами. А денег нет и не предвидится.

Ким погрузился в депрессию.

Я платила Киму за его работу. Он тратил эти деньги на шоколадки. Шоколад перебивает аппетит.

Вечером после работы я его провожаю. Мы стоим у моей калитки. Смеркается.

– Я все время думаю: как я буду жить в старости? – произносит Ким. – Ни семьи, ни привязанности, ни работы. Я ничего не добился. И наверное, не добьюсь. Отец завел параллельную семью и родил параллельных детей. Он во мне разочаровался. Считает, что я неудачник. У меня постоянная депрессия.

– А я всего добилась, но у меня тоже депрессия, – ответила я.

– Почему?

– Жизнь кончается…

Мы стоим друг против друга. Мужчина в расцвете и женщина на закате.

– Но вы добились успеха, – напоминает Ким.

– Успех и счастье не одно и то же. Можно быть счастливым и без успеха, как собака. Собака любит хозяина, и больше ей ничего не надо. Умение любить – это самый большой талант.

– Я умею любить, но у меня нет хозяина. Как с этим справиться?

– Постом и молитвой, – говорю я. – Иди в монастырь.

– Вы шутите?

– Нет.

И это правда. Я не шучу. Я часто об этом думаю: сбросить все суетное, самоустраниться, очиститься, содрать с себя все лишнее, как рыбью чешую.

– А сейчас есть монастыри? – спрашивает Ким.

– Наверное…

Куда бы он ни поехал, у него не появится щель.

Непонятно: каким образом из таких длинных и тягостных дней складывается такая короткая жизнь?

– Наши дела безнадежны, – говорю я. – Просто надо с этим смириться. «Неси свой крест и веруй», – как учит Антон Павлович.

– Крест неподъемен, а дорога нескончаема, – замечает Ким.

– А Чехову было легко? Умереть в сорок четыре года. Он был врач. Знал о скорой гибели. И ничего. Смирился.

– Зато какая всемирная слава! Я бы согласился: жизнь – за славу.

– Он про славу ничего не знал. Только кашлял.

Мы расстались с Кимом, не придя ни к какому решению. За нас все было решено. Не нами.

Какой смысл трепыхаться как бабочка. Только крылья сломаешь и пыльцу растрясешь.

Я получила заказ: написать мюзикл по своей повести.

Решила перекинуть эту работу Киму. Мне показалась, что ему будет не сложно: сюжет есть, диалоги есть. Он справится и заодно заработает.

Но Ким не справился и, как следствие, не заработал.

Однажды меня угостили искусственной черной икрой. Говорят, она делается из нефти. Внешне – похожа, а на вкус не похожа. Что может быть общего у нефти и осетровых рыб?

Мюзикл Кима – искусственная икра. Он был похож на первоисточник (моя повесть), как копия на подлинник. Все примерно так же, но энергия другая, а точнее – никакой энергии.

Ким был прав, когда не хотел работать с чужими замыслами. Чужие замыслы – это чужая и чуждая энергия, в которую невозможно попасть.

В литературном бизнесе – свои мошенники. Писатели с именем нанимают литературных негров и выдают за свое. А потом забирают себе восемьдесят процентов выручки.

В данном случае я выступаю как мошенник. А это стыдно и главное – заметно. Заказчики догадаются. Не хорошо.

Я села и написала сама, но этот несчастный мюзикл не поставили. И не заплатили. Так бывает. Режиссера посадили в тюрьму. И так бывает.

Я решила посоветоваться с мужем: как быть в данном случае? Я обещала заплатить Киму за работу, а деньги пролетели как «фанера над Парижем». Современное выражение, хотя при чем тут фанера и тем более Париж.

Кстати, в моей жизни был случай. Я прилетела в Париж во время урагана. Самолет едва сел, чуть не перевернулся на взлетной полосе, но не перевернулся.

Меня встречал пожилой богатый француз, друг моих друзей. Мы ехали по Парижу, и вдруг я увидела, как по воздуху плывет лист шифера, ураган сорвал крышу гаража. Тяжелый прямоугольник подплыл к нашей машине и тюкнул в стекло.

Француз тихо воскликнул: «Ой!» И поехал дальше. На стекле осталась вмятина.

Я спросила:

– А что теперь?

– Ничего, – сказал француз. – Страховка заплатит.