Внутренний дворец

Как будто выходят из тёмной пучины.

Здесь я сочиняю, чтоб чувства и страсти

Излить в этой песне волненья и счастья!

Раздались приветственные возгласы и аплодисменты. Тайрен с лёгкой улыбкой обвёл взглядом всех присутствующих и сел.

– А я и не знала, что вы умеете сочинять такие стихи, – проговорила я.

– Да так, балуюсь иногда, – легко отмахнулся он.

Между тем шум стих, и поднялся последний участник состязания. Я мимоходом удивилась, почему последним читал не принц, а тишина между тем стала даже какой-то напряжённой, предвкушающей. И новый чтец, невысокий, ещё ниже Кея, и тонкий как тростинка, не торопился. Чжуэ Лоун, вдруг вспомнила я, так его зовут. На охоте он держался позади, и сокола у него не было, складывалось впечатление, что его пригласили просто за компанию. В какой-то момент он подъехал ко мне и попытался завести беседу, и я была не против, но тут собаки подняли очередную дичь и попытка как-то сама собой заглохла.

Между тем Чжуэ Лоун, выдержав паузу, пока напряжение не достигло должной отметки, и начал читать. Его стихотворение оказалось совсем коротким.

Плывут облака

Отдыхать после знойного дня.

Стремительных птиц

Улетела последняя стая.

Гляжу я на горы,

И горы глядят на меня,

И долго глядим мы,

Друг другу не надоедая.

Ещё более глубокая тишина была ему ответом. Нарушила её я. Повернулась к принцу и с искренним сожалением сказала:

– А я-то уже думала отдать приз вам!

– Что поделаешь, – с улыбкой развёл руками его высочество. – Всё должно быть честно.

Глава 23

Платьем простым я прикрою наряд расписной —

Тканой сорочки узор я прикрою холстом —

Милый, пора в колесницу коней запрягать,

Вместе отсюда уедем с тобою вдвоём.

Ши цзин (I, VII, 14)

Несмотря на то, что легли все поздно, в обратный путь в столицу собрались довольно рано утром. Небо расчистилось, похолодало ещё больше, на траве и палой листве появилась седина изморози. Зато солнце сделало ещё вчера унылую и неприветливую местность яркой и праздничной. Откуда-то вдруг выявилось многоцветье осенних листьев, в промежутках между кустами и кочками поблёскивали голубые осколки отражающих небо луж с каёмочкой тонкого ледка. Соколов на этот раз несли на специальных шестах идущие за нами следом слуги, а всадники неторопливой рысью ехали впереди, оживлённо беседуя между собой.

– Ну, я наивный, конечно, – весело рассказывал нам с принцем Чжуэ Лоун, щеголявший выигранным поясом. – Когда такая… хм… дама тебя привечает, да ещё отказывается от денег, то что о себе думаешь? К ней сам канцлер Нэй хаживает, а она предпочла меня. Но вот как-то подсаживается она ко мне и начинает намекать, что хотела бы стихов. Я не против, могу старое прочесть, могу новое сочинить. А она так глазки опускает и говорит: «А вот в честь госпожи Ань сочинили поэму…» Тут только я понимаю – соперницу прославили в столице и за пределами, вот и она захотела для себя славы.

– А вы можете её прославить? – наивно спросила я.

– А то ж! – усмехнулся Тайрен. – Недавно с южной границы вести приходили. Перехватили посланца южан, который добытые сведения через границу перевозил, и там среди прочего знаешь, что было? Последние стихи нашего Лоуна! Его и в Южной империи ценят.

– Постойте… Так вы, выходит, профессиональный поэт?

– Ну, что вы, – Чжуэ Лоун скромно опустил глаза. – Я не зарабатываю своими стихами на жизнь. Какой же я профессиональный?

– Придёт день, и ты станешь придворным поэтом, – Тайрен хлопнул его по плечу.

– Но тогда какое же это честное состязание?

– А?

– Вчера, – объяснила я. – Признанный поэт, а все остальные – любители. Разве это честно?

– А что ж теперь, Лоуну и в поэтических состязаниях участия не принимать, раз он поэт?

– Можно, но только с другими поэтами. Ну, или можно с любителями, но пусть тогда его стихи идут вне конкурса. А так это всё равно, что поставить новобранцев против мастера боевых искусств. Сразу ясно, за кем победа. В чём же тогда интерес?

– Слышал? – Тайрен подтолкнул приятеля локтем в бок. – Отдавай мой приз.

– Никогда! – Лоун вцепился в пояс. – Он получен из рук прекрасной дамы.

– Ах, так!..

Тайрен тоже вцепился в пресловутый пояс и рывком выдернул поэта из седла. И сам свалился следом. Я ойкнула, но судя по тому, как они со смешками продолжили возиться на земле, ни один из них не пострадал. Остальные всадники остановились и сгрудились около нас, подбадривая оседлавшего противника принца возгласами и улюлюканьем.

– Ваше высочество, имейте совесть! – воззвала я. – Рыбка задом не плывёт! Раз сами не догадались поставить ограничения, то уже всё, приз его. В следующий раз будете думать.

– Вот! – сказал снизу Лоун. – Слышали, ваше высочество?