Внизу наш дом - 1-й вариант

Я надоумил директора завода отдать на изготовление «каюков» запасы, приготовленные для Ер-2, потому что, насколько помню, эти машины сколь-нибудь значительной роли в этой войне не сыграли. Так и не стоит их всё время переделывать, затрачивая силы и время… и материалы. Ну да это не нашего уровня вопрос, его в Москве решают.

Меня же оставили на месте потому, что сочли необходимым ускорить работы по созданию москитного штурмовика. Даже пионеров моих отозвали с фронта — думаю, Москалёв их затребовал. В опытном производстве этим ребятам нынче не много равных найдётся.

Проводив испытательную группу, я отправился в КБ. Чего только тут не напридумывали? Все ведь прекрасно понимают, что штурмовик должен быть хорошо бронирован — пример Ил-2 у всех перед глазами. На их производстве сейчас и сконцентрированы основные усилия заводчан.

В москитном же исполнении привлекательным представляется минимизировать защищённый объём, чтобы уменьшить закрывающую его поверхность и, таким образом, снизить массу. Отсюда — первейшая мысль — поставить двигатели рядом друг с другом. Но это мгновенно нарушает режимы охлаждения моторов. И ещё важный момент — вынужденные посадки для штурмовиков — обычное дело. Тут никак невозможно пренебрегать опасностью раздавливания пилота сорвавшимся со своего места мотором. А, поставишь двигатель спереди — ухудшается обзор как раз туда, куда нужно наводить оружие.

Это, если принимать во внимание варианты привычной для нашей «школы» концепции.

Однако, рассматриваются и непривычные — вот бронированный У-2 с двумя двигателями на крыльях и целой батареей из пар ШКАСов, УБК и ВЯ. Последняя — двадцатитрёхмиллиметровая пушка с настолько мощной отдачей, что ставят их преимущественно на штурмовики, обладающие немалой массой и хорошим запасом прочности.

Общее впечатление от увиденного — никто не знает, куда грести. Прорисовывают всё, что могут придумать. Прикидывают вес к скорости, толщину брони к массе секундного залпа, а длину пробега к скороподъёмности. Часть машин неспособна взлететь даже на бумаге. Я тоже не могу ничего присоветовать — задача выглядит заранее нерешаемой. Тоска и чувство безысходности рука об руку расхаживают во всю ширину моей души.

* * *

Как живём мы с Мусенькой? По-человечески — по ночам. А когда ещё, если весь день заняты на курсах. Даже питаемся вместе с личным составом. Мой лётный паёк жена съедает на пару с Шурочкой, а Сан Саныч частенько угощает беременных капитанов отличным салом.

Ссоримся ли мы? А зачем? Я за полвека совместной жизни изучил её характер — знаю, по каким вопросам какое мнение она имеет, и беззастенчиво этим пользуюсь, то есть никогда не спорю и вообще потакаю ей всячески. От этого настроение у моей судьбы не портится и характер делается сговорчивым. Чего и всем желаю.

Разумеется, общаясь мы задеваем многие вопросы авиастроения. В том числе, рассуждаем и о набившем в моих мозгах оскомину москитном штурмовике. Вообще-то она не очень склонна к глубоким сопереживаниям, как говорится: «он пришёл — она сказала», но ко мне отношение у неё более тёплое.

— Ты вот, Шурик, когда «кирдыка» делал, о чём думал?

— Об основной задаче — донести оружие в точку выстрела и поразить цель.

— Так почему у тебя сейчас голова ненормально работает? Задача — та же. Изменились свойства цели.

— Так к этому ещё и требования технического задания добавились — раньше то я ничем, кроме собственного представления, не руководствовался.

— Наплюй. Ты же это умеешь, — Мусенька сладко потянулась и ткнулась носом мне в плечо. — Делай, что должен — потом ответишь.

Вот за что я люблю эту женщину — умеет она мне мозги прочистить. Впрочем, нашим «курсистам» — тоже.

Этой ночью родила Шурочка. Всё прошло нормально, но несколько дней кому-то придётся подменять её на занятиях. И нужно будет няньку малышке подыскать, хоть за деньги нанять, хоть мобилизовать через военкомат, потому что лично я считаю её работу сейчас очень важной. Не именно няньки, а конкретно Шурочки — самолёт в неумелых руках — подарок врагу. И нельзя занимать промышленность выпуском подарков для противника. А из выпущенных подругой сотен «птенцов» всего четверо погибли. Зато насбивали… Уж по одному-то вообще каждый. А есть и такие, чей личный счёт приближается к десятку.

* * *

Итак, требуется самолёт поля боя. В идеале — вертолёт. Но с его созданием мне не совладать — ну не знаток я в этой области. Так что мечты о машине вертикального взлёта сразу можно отмести. Зато, напрашивается вывод, что скорость его следует не увеличивать, а уменьшать. Зачем уменьшать? Затем, чтобы он мог хорошо целиться при работе по наземным целям, а не просвистывал над ними, как метеор.

Из самых ярких аналогов этой эпохи, следует упомянуть У-2, который мог лететь даже на шестидесяти пяти километрах в час — садиться, по крайней мере. Наш «сундук» имеет ещё лучший показатель — пятьдесят километров в час. Соответственно и разбег с пробегом у него меньше.