Внизу наш дом - 1-й вариант

Ха, это же она про объятия мои и поцелуй! Ну да, ей же нынче всего одиннадцать — на год меня моложе — и видит она меня в первый раз в жизни. Поэтому решила, будто я подкатил к ней христосоваться… да, есть такой обычай, только я не по обычаю, и не для этого. Но почему тогда назвала лётчиком? И не удивилась, что знаю её по имени? Не иначе сиживала с краешку лётного поля, любуясь на взлетающие и садящиеся самолётики. Примечал я стайку деревенских ребятишек. И знал, что она может быть среди них, но нарочно не подходил, чтобы не вышло нам встретиться раньше времени, потому что в аэроклуб она поступила в сороковом году, если считать по версии моей предыдущей жизни. Тогда мы с ней и познакомились — вот не хотелось мне опережать старый график.

Да и встреча та, первая, никакой привязанностью не обернулась — мы уже после войны нашли друг друга. Два капитана. Она тоже летала, в основном к партизанам, да разведгруппы высаживала-забирала. Но сейчас, когда ничего подобного ещё не было, она в полном неведении относительно моих мыслей и, чего уж греха таить, привычек. Оно бы и ничего, если бы я не повёл себя с ней так по-хозяйски.

— Целый год ждать, — непроизвольно вздыхаю я, — меня продолжает переть глупая уверенность старого супруга. Девочка, между тем, с одной стороны смущена, с другой — не робкого десятка. Кроме того в ней уже проснулось главное женское качество — любопытство.

— А чего такого ты никому не скажешь? — спросила она недоуменно и, не дожидаясь ответа, продолжила «наезд»: — Вот если бы я пообещала, что не скажу отцу про твоё охальство, тогда бы и спросу не было, — снова уперла в меня тот самый взгляд, под которым я таю, и молчит, дожидаясь ответа.

— Буду счастлив, если ты представишь меня своим достойным родителям, — под воздействием её бездонных очей я мгновенно слетаю с катушек и несу полную чушь. — Ты не сомневайся, как только наступит срок, поженимся. Деток вырастим, внуков побалуем, на правнуков полюбуемся, — вижу, как Мусенька обворожительно краснеет, но держит себя в руках просто великолепно.

— Ну, уж нет, — заявляет она решительно. — Рано пока знакомить тебя с моими батьками. Сначала я для себя решу, люб ли ты мне, а уж потом, как разрешу, тогда подкатывай, — говорит, а сама галстук из корзинки достала и повязывает. Пионерка, понимаешь, возвращается из церкви.

Видимо, прочитав на свой лад выражение моего лица, она поясняет: — Неладно, как-то, в галстуке в храм входить. Батюшка пугается, с добром ли человек пришёл, не станет ли хулу нести?

— Допускает пионеров к молитве? — насмешливо тяну я.

— К службе, — поправляет меня Мусенька. — Молитву всяк сам может прочитать. Так он и комсомольцев венчает, хороший у нас батюшка. Всё-всё понимает. Добрый человек и рассудительный.

Эти слова меня мигом протрезвили — чары девичьи отпустили раскрывшийся бутон мальчишеской души, отчего он мигом схлопнулся. Итак, местный поп — мужик с понятием и с властями живёт в ладу. Это может крепко помочь моим планам, если удастся вступить с ним в контакт.

— Познакомишь нас? — слёту беру быка за рога.

— Ты и сам не без языка, а он людей не чурается, — язвительно смотрит на меня будущая жена.

— Так безбожник я, — лучше сразу сознаться.

— Это ничего, лишь бы человек был хороший, — улыбается своим мыслям девочка и до боли знакомым жестом ерошит мою макушку. Таю. Но держусь.

— Понял, — отвечаю. — Сегодня из-за Пасхи он весь день на работе. Так что зайду в другой раз. А мне бы закуски купить для мужиков, — потрясаю пустой торбой и шелестю… шелещу… (не знаю, как правильно) парой купюр.

— И чего мы стоим, кого ждём? — упирает руки в боки Мусенька. Опять до боли знакомая поза, при виде которой всё внутри взбалтывается, но не смешивается. — Православные ждут тебя, чтобы вкусить от щедрот великого праздника, а ты тут встал посреди дороги и лясы точишь. За мной, телепень, — подхватив корзинку, она даёт мне знак следовать за ней.

Следую. Куда ж деваться! В будущем я всегда её слушался — привычка. Только вот не примечал ни разу, чтобы она в Бога верила. Если и было что, то всегда молча, про себя.

Глава 5 Заявка

— Здравствуйте, отец Николай, — священнослужитель сейчас дома. Сидит под деревом и что-то просматривает, надев на нос очки. Книжка перед ним лежит толстая, но тиснения на корешке не видно. Может статься, что мирского содержания.

— Здравствуй отрок…

— Александр, хотя, обычно Шуриком зовут. По делу я к вам.

— Так присаживайся, рассказывай, — поп откладывает книгу, не закрывая её, и сморит на меня поверх стёкол.

— Для начала докладываю — я совсем безбожник, но агитировать за атеизм не стану. Мне помощь нужна, причём не от вас лично, а сразу ото всей вашей церкви, — вот так, без хитростей. Я ведь понимаю, что ответственный работник самого устойчивого в человеческой истории предприятия любые пацанячьи уловки мигом раскусит и легко запутает меня словесами так, что глаза на лоб полезут. Ну и вообще, с даром убеждения у меня дела обстоят неважно.