Внизу наш дом - 1-й вариант

— Шурик! Шурик! — донёсся до меня встревоженный Мусенькин голос. — Ты стонешь и кряхтишь во сне. Не живот ли прихватило? Так беги скорее на двор, пока греха не случилось… говорила же я Сан Санычу, что нельзя тебе столько сала есть! А он: «Сала много не бывает».

Глава 25 Мосты

Полковник Петров — очень хороший лётчик. Вот вместе с ним мы и отправились в командировку для проверки моей поистине безумной идеи. Летим на двух полностью загруженных «абзацах». То есть один человек за штурвалом и куча барахла на месте заднего пилота. Ёмкие баки в крыльях позволяют нам без единой посадки заложить длинную дугу к югу в обход Крыма и дотянуть до самого Измаила.

Признаться — длинная дорога вымотала нас. Да и в конце получилась заминка — мы никак не могли отыскать аэродром двести пятьдесят шестого МАП — настолько тщательно он оказался закамуфлирован. Нам уже и по радио подсказывали, наводя на взлётно-посадочную полосу, а мы — всё мимо и мимо. Саид поднял в воздух пару хорей, которые нас и «довели». Я, признаться, глазам своим не поверил, когда первый из сопровождающих плюхнулся прямо на болотину, покрытую характерными кочками.

А вот и нет — это было твёрдой ровной поверхностью. Чудеса, да и только. Всего-то несколько месяцев как началась война, а такое искусство маскировки!

В расположении чувствовалась обжитость — видно, что давно тут сидят. Комполка Цуриев и начштаба Смирнов — давние мои знакомые. Лётный состав — двадцать семь лётчиков — тоже. Курсисты. Повариха тётя Нина — мы словно вернулись домой. И мой полковник раньше тут бывал, когда прикидывался летёхой.

— Знаешь, Шурик. Румынский-то зверинец мы выбили подчистую, — рассказывает Саид. В августе Люфтваффе откуда-то из Италии подогнало довольно много авиации — похоже полностью лишили Роммеля поддержки с воздуха. Эти поначалу развили бурную активность, но сейчас приутихли. Мы хорошо наловчились их прижимать. МИГи из пятьдесят пятого сверху клюют, а мы внизу поджидаем. Связываем худых, а И-16 и чайки из морской авиации тем временем утюжат аэродромы, обрабатывая позиции зенитчиков. За ними подтягиваются Су-2 и уже наводят окончательный марафет.

— Постой, — говорю. — Это ты мне рассказываешь о полном господстве в воздухе? Осенью сорок первого года?

— Таки да, — отвечает Саид. — А когда ты полагаешь этим следует заниматься? Внизу наш дом, а это наше небо — мы никому его не отдадим.

— Хм. Стало быть — молодцы. Кстати, Евгений Евгеньевич! Тут старый ваш знакомый — майор Бойко — гостинец прислал. Настоящее Воронежское сало, — подаю начштаба изрядный шмат, завёрнутый в промасленную бумагу.

— Правильный мужик Сан Саныч, — замечает от своих котлов тётя Нина. — Кланяйся ему от меня.

— Тут такое дело, Шурик, со смущением на лице произносит Саид. Один-то кирдык, Мусенькин, у нас в полку сохранился. Мы на него, было дело, ШКАСы поставили вместо револьверных пушек. Но только наши оружейники крепко поколдовали с порождениями твоего мрачного гения. Сначала приспособились заряжать их снарядами от современных морских зениток. Так стало значительно удобнее работать по бомберам — даже хейнкели сто одиннадцатые с одного-двух попаданий заваливаются. Но не о том речь веду.

Одесситы, а ты их знаешь, готовясь к защите родного города, раскопали на артиллерийских складах пушки Барановского? Слыхал о таких?

— Признаться, не приходилось.

— Двух с половиной дюймовка времён Русско-Турецкой войны. Их прибрали к рукам десантники — поставили на торпедные катера Г-5 для работы по берегу.

— Постой, как это по берегу? И почему именно торпедные катера?

— В море этим глиссерам-переросткам неуютно из-за волнения. Зато на речной глади никому за ними не угнаться. Вот и придумали их на Дунае использовать. Только торпедами в речных узостях не больно-то постреляешь, потому что их нужно сталкивать за корму на такой скорости, чтобы не догнала, и потом отворачивать с курса, пропуская вперёд. Короче, сажают в пустые торпедные желоба десантников и мчатся, куда пожелают. Мы сами видели, потому что прикрывали их вылазки и работали по огневым точкам румын.

Так вот — глядим — что-то на берегу после выстрела с катера очень убедительно бабахнуло. Не просто осколочный рванул при попадании в цель, а в воздухе с недолётом. Спросили — оказалось, и правда — шрапнель. А нам очень было бы интересно эту самую шрапнель по мессерам выпустить так, чтобы она у них перед носом рванула. Начали кумекать и так и этак как бы к той пушке барабан присобачить. Тем более, что ствол из переднего окончания балки всего на сорок сантиметров выставляется — то есть развесовка планера сохраняется.

— Э-эй! Развесовка, конечно важна, но масса-то самого ствола насколько возрастает!

— Э-эй! Ты слушай до конца, имей терпение и не перебивай, — Саид вдруг вспомнил о своей кавказской национальности, а то перед этим демонстрировал явную приверженность одесскому выговору.

Я кивнул и изобразил зашивание рта.