Внизу наш дом - 1-й вариант

— Иванов, — мужчина протянул мне руку и улыбнулся. — Слухи о тебе ходят разные. А я как раз командую истребительным полком. В общем, мои лётчики хотели бы с тобой потолковать. А то, понимаешь, пишут всякие мысли в тетрадочках… ты уж не откажи, уйми болтунов. Всё-то им то так нужно летать, то иначе. Никакого порядку.

— Что, Александр Иванович до чего-то интересного додумался? На свободную охоту просится?

— На свободную. Это в тот момент, когда на решение основных задач ни машин не хватает, ни лётчиков, ни горючего. Э-э-э… ты откуда про его мысли знаешь?

— Так это, считай, правильные мысли. Они просто в воздухе носятся. А товарищ Покрышкин — голова. Стало быть думает правильно. Вот сами рассудите, МИГ — машина высотная, скоростная, для полётов ночью прекрасно оборудованная. Взлетел в потёмках — и до самого рассвета чёрт ему не брат. Опять же — дальность приличная — можно как следует углубиться на чужую территорию. Осмотреться и обнаружить паровозный прожектор. Вот на него и положить бомбочку — их же аж четыре штуки под крыльями подвешивается.

Это ж за один удачный вылет можно фрицам всю логистику порвать.

— Чего порвать?

— Это секретное слово, — спохватился я. — Но с рваной логистикой фрицы ничего войскам подвезти не смогут и сядут дожидаться зимы. Командование наше к такому самовольству обязательно хорошо отнесётся — чай в штабах не дураки сидят.

— Охота на паровозы! — ухмыльнулся Иванов. — А как он без прожектора поедет?

— Значит, днем придётся охотиться. Даже, если немцы начнут свои поезда прикрывать с воздуха — и тогда получится польза. Небось, знаете, сколь горючего истребитель кушает? Так ради защиты от одного охотника нужно в воздухе десяток машин держать, потому что железные дороги длинные. Ну и МИГ, всё-таки не овечка беззащитная. На высоте он мессера уделает. Или уйдёт — это как прикажете.

Глава 21 О штанах и самолётах

В Первомайске лётный состав жил не при аэродроме, как мы обычно практиковали, а собственно в домах самого населённого пункта. Нас отвозили туда на грузовике и на нём же мы возвращались к месту работы. Однако, длилось это не слишком долго — буквально несколько дней, и все разлетелись. Мы — тоже. На сей раз полк передислоцировался прямиком в Одессу.

Нет, не на аэродром, а на окраину. В качестве взлётно-посадочной полосы использовали прямую широкую улицу, раскинувшуюся среди частных домиков. Тут, в растительности скромных участков были замаскированы зенитки. Не совсем в нашем расположении, но неподалеку, буквально пятнадцать минут ходьбы.

Полётов не было — горючего не подвозили. И даже не обещали. Как я понимаю, в последнем боевом порыве, обрушив всё, что было на тылы танковой группы Клейста, авиация оказалась на голодном пайке. Только над морем истребители по-прежнему патрулировали воздушное пространство, прикрывая судоходство. Но не наш полк.

Мы с Мусенькой официально расписались прямо в городе. Побродили немножко по улицам центра, улавливая его атмосферу и очарование. А потом увидели знакомое ателье и не сговариваясь постучались в запертую дверь — в военных хлопотах оба совершенно выпустили из виду противоперегрузочные штаны. А ведь последняя их обладательница благодаря тому, что не теряет сознания от перегрузок, имеет очень существенное преимущество в маневре.

Это я о судьбе своей. Она вообще всегда аккуратна с вещами — они ей очень долго служат. Что кирдык, что резиновый костюм. Однако, пора, пора сшить для всего полка новую полётную амуницию. То-то мастер обрадуется большому заказу!

— Соломона арестовали, — сообщила нам соседка. — Как есть арестовали, сразу, как только началось это сущее безобразие.

— Я про войну говорю, молодые люди. И не надо так удивлённо улыбаться. Если вы полагаете, что нападать на людей правильно, так вам лучше обратиться к доктору.

— Да говорю же, никто не знает, куда его увезли вместе со всей семьёй. Даже мастерскую забрали, даже посуду и мебель. Погрузили всё на машины и увезли. И подушки, и матрасы — а что вы думаете, легко на новом месте пожилому человеку обзаводиться нужными вещами?

— Письма? Были письма. Какие? Обычные, в конверте с маркой. Откуда? С края земли — из Сибири. Город Орск, а больше я не помню, потому что конверт унесли внуки.

— Как он там поживает? Не смешите меня! Как может поживать пожилой человек вдали от города, где прошла вся его жизнь?

— Чем занимается? Шьёт, конечно.

Вот такой примечательный разговор у нас получился.

А вечером этого же дня я улетел обратно — борт на Воронеж следовал через Качу и Донецк.

* * *

Шурочка сказала мне, что планы у неё изменились, и она остаётся на курсах на преподавательской работе. И ещё, что какое-то время не будет летать. Ну что тут скажешь? Диагноз однозначный — быть ей мамой. И это хорошо.