— Именно что нужда… — отозвался тот. — Видно близко они к нам подобрались, коли Белоян поляниц к этому делу приспособил. Знать бы где этот гадючник. Ногами бы передавил.
Поляницы уже скрылись, и Исин кивнув в сторону деревьев, сказал.
— Они их первыми найдут. Дай им Боги удачи…
Отдыхать им в этот день им пришлось только дважды. Первый раз — когда ждали лодку на переправе и отмывались от крови, которой их облили поляницы, а другой — когда остановились перехватить чего-нибудь наскоро, в дубраве, попавшейся по дороге. Не мог хазарин пройти мимо. На полянке в зарослях дикого чеснока они пережидали разгул солнечного зноя, и когда солнце слезло с зенита, двинулись дальше. Теперь на дороге изредка встречались и конные и пешие. Когда кто-то показывался впереди, Избор подхватывал яйцо и прятал его в кулаке.
Ближе к вечеру небо заволокли тучи, и с неба вместе с ранними сумерками закапал дождь. Избор с Исином сперва ежились, но потом, когда водяная пыль превратилась в ливень, вымокнув, они перестали обращать на него внимания. Гаврилу же это никак не трогало, а яйцу и вообще было наплевать — что есть дождь, что его нет. Теперь они шли медленнее. Раскисшая и скользкая дорога превратилась в полозу грязи в которой два богатыря увязали, а путеводное яйцо прыгало, рискуя налететь на камень и разбиться. Гаврила глядел на него, и сердце его обливалось кровью.
Красоту природы скрыла завеса из падающих капель. Мокрый предвечерний сумрак окружал их уже со всех сторон, лужи под ногами вскипали большими пузырями обещая затяжное ненастье. В шорохе стекающих на землю капель, вплетавшемся в бульканье лопающихся пузырей дорога, словно змея, виляла из стороны в сторону, от дерева к дереву. Изборов халат уже набух водой и теперь давил на плечи холодной тяжестью. Вода струями забиралась за воротник, но ей видно, было мало этого и она стекала вниз по хребту и оттуда, непонятным образом раздваиваясь, оказывалась сразу в обоих сапогах.
Но это не останавливало богатырей, с мрачным упорством продолжавших двигаться вперед, глядя на совершенно сухого Гаврилу.
Масленникову дождь был ни почем. Капли проносились сквозь него такие же безвредные как стрелы и мечи разбойников. Ноги его наступали в грязь, но не оставляли там следов, они влезали в лужи, но и там не было места для него. Сухой и чистый он шел присматривая за яйцом, скакавшим из одной лужи в другую.
— Как оно там? — спросил сзади Исин — Катится?
— И катится и плывет и прыгает, где нужно. Совсем как ты.
Баклажка, что он одолжил у Картаги, давно опустела и теперь сухой язык царапал горло богатыря.
— Смотреть мочи нет…
— На что?
— На воду… Кругом ведь течет!
Он произнес это почти с завыванием — жажда постепенно делала из человека зверя.
— Это точно, — произнес с отвращением Избор, прислушиваясь, как при каждом шаге у него хлюпает и в сапогах и в карманах и еще только Боги знают где…
Яйцо на их глазах нырнуло в лужу. От этого звука Гаврила судорожно сглотнул. Он воевал на Востоке и там научился терпеть жажду, но одно терпеть ее в пустыне, а другое — среди потоков воды, низвергающихся с небес. Эта вода не тушила пламя, бушевавшее в нем, а напротив разжигала его.
— Вон ведь сколько ее, — шершавым языком сказал Гаврила, извиняясь за слабость. Ему показалось, что еще немного и вместе со словами из его горла начнут вырываться клубы дыма и языки пламени.
— Это еще не все.. — зло отозвался Избор. — Еще столько же у меня в сапогах…
— Еще немного и я попрошу у тебя один…
— Зачем?
— Отхлебнуть… — мрачно сказал Гаврила. — Ты ведь даже не представляешь, как пить хочется…
— Из сапога?
— Да хоть их болота!
— Ну, из болота еще куда ни шло…
Хазарин выругался.
— Да. Устроил нам Картага…
— Ну да и мы в долгу не остались, вроде…
Исин кивнул.
— Не остались, а только у него сейчас не в еде не в питье отказу нет…
— У него еще кое-чего нет. — Напомнил Избор. — Руки и талисмана. И другой вопрос, чего у него еще не будет, когда до него остроголовые доберутся и спросят куда он талисман подевал…
Исин рассмеялся, а Гаврила прохрипел.
— Утешил…
Дорога, спустившись с одного холма, вывела их к подножью другого. Они намеривались остановиться и перевести дух, но яйцо никого не спросясь двинулось вверх и люди вздохнув, отправились следом. Забираться вверх оказалось сложнее, чем просто идти. Когда, скользя и поминутно падая в грязь, Избор с Исином добрались до середины холма, Гаврила не сдержался и хрипло расхохотался.
— Что смешного? — спросил Избор, подозрительно глядя на богатыря. Тот был неестественно чист, а с него самого грязь стекала с него ручьями и даже падала комьями.
— На тебя смотрю да радуюсь…
Избор посмотрел на Исина. Потом на оставшуюся половину холма. На первый взгляд она была ни чуть не меньше и не чище чем пройденная.
— Чему тут радоваться? В грязи по уши, сухой нитки нет…
— Вот-вот… Помнишь, ты говорил, что со мной не разбогатеешь?
— Ну говорил.
Довольный передышкой, Исин прислушивался к разговору друзей.