Внешний враг

— У каждой религии свои запреты, — пожал плечами купец. Против этого выпада возразить ему было нечего. — У нас одни запреты у вас другие. К тому же винопитие, разрешенное вашими Богами, более верно и скоро доводит человека до скотского состояния, чем что-либо другое! Разве это не так?

Он посмотрел на Избора, одобрительно кивавшего каждому его слову. Но тот против ожидания ответил:

— Не то чтоб я был сильно привязан к винопитию, но не люблю я все эти запреты…Ну их. Зачем себя мучить? Запретом для человека может быть только совесть!

— Но ведь совесть и есть голос Бога в душе человека? — опросил купец. Избор согласился с ним.

— Да.

— А при чем тут совесть? Воля Аллаха священна и ее невозможно остановить! Захочет Аллах, и рыбы поплывут по небу, захочет — солнце взойдет на западе!

Гаврила, со спокойной улыбкой слушавший его, не преминул добавить от себя:

— То же самое случится, если этого захотят наши Боги!

— Докажи! — быстро сказал купец, решив что наконец-то поймал славянина на слове.

— Докажи сам! — вернул ему насмешку богатырь.

— Приезжай в Бухару, и, по воле Аллаха, мулла Муталиб совершит для тебя чудо! Такое чудо, которое сможет убедить в моей правоте любого неверного!

Насколько торжественными были слова Муаммара, настолько ироничными оказались слова киевского богатыря.

— В Бухару? — насмешливо переспросил он. — Зачем? Почему не в Нагасаки? Разве сила твоего Бога не находится всегда с тобой? В твоей душе?

Каффади молчал.

— А может быть тебе просто нечего мне сказать? — Каффади покачал головой. Ему было что сказать.

— В воле Аллаха делать чудеса там, где он хочет и когда он хочет.

— И все же ты зовешь нас в Бухару? — напомнил ему его слова Исин.

— Ты же не можешь предложить мне даже этого. Укажи мне место, где твои Боги могут проявить свою силу и я охотно приеду посмотреть! — сказал караванщик. Масленников, склонив голову набок, смотрел на купца, словно выбирал место, куда хотел вцепиться зубами. Избор, уже представлявший, что может сделать Гаврила, видел, что выбор у того был.

— Конечно, я сделаю это! — Кротко сказал богатырь. — И для этого тебе не придется ехать ни в Киев, ни в Гороховец. Из уважения к твоему гостеприимству, в его силе я смогу убедить тебя прямо здесь. И сейчас.

Разговор зашел слишком далеко. Сейчас они смотрели в глаза, давая друг другу возможность рассмеяться и обернуть все шуткой. Пока они сверлили друг друга взглядами, Избор оглядел на всякий случай поляну. Четыре костра горевшие на ней отбирали у ночи довольно места, чтоб Гаврила мог показать мусульманам все, что захочет — света и тепла костры давали столько, что он обеспокоясь судьбой путеводного яйца, лежавшего в сумке (как бы не испеклось) отодвинул ее подальше от огня. Тем временем Гаврила медленно, давая магометанам возможность почувствовать удивительность момента, поднялся. Движения его были плавны и полны торжественности. Разгибая колени он медленно вырастал на их глазах, и рост прибавлял ему могущества… Вытянув руки вверх он во всю силу заорал:

— Светлые Боги! Дай мне силы совершить чудо! Убедите неверящих в вас в своей силе!

Руки его разошлись в стороны, словно он хотел обнять всех сидевших рядом с ним и прижать их к своему сердцу. Купцы, словно завороженные, поднялись следом. Глядя на них встали и Избор с Исином. У хазарина на губах как приклеенная висела ухмылка. У него перед купцами было одно неоспоримое преимущество. Он догадывался, что сейчас произойдет. С улыбкой превосходства Гаврила Масленников посмотрел в небо, словно вверяя себя древлянским Богам, и сделал шаг вперед. Шаг был невелик, но значение его было в том, что заканчивался он в костре.

Глава 14

— А-а-ах! — вырвалось у купцов. Гаврила спокойно стоял в пламени, кусавшим его колени. Оранжевые языки оплетали его икры, раскаленный уголь окружал ступни, но Гаврила, словно не замечая этого, кротко смотрел на Муаммара Каффади. Молчание на поляне натягивалось как струна.

— Ну и что? Велика ли сила наших Богов?

Купец судорожно сглотнул и голосом, который казался твердым только ему, сказал:

— Разве это чудо? При известной силе воли человек вполне мотет выдержать и не такое!

— Тем более если на нем доспехи! — подал голос кто-то из прихлебателей караванщика.

Гаврила мог бы сказать в ответ всего два слова — «Встань рядом!», но он не стал этого делать, сообразив, что припертый к стене караванщик может затеять драку.

Не сказав ни слова, он вышел из костра. Шагами длинными и плавными, словно действительно Боги вели его, он пошел к клетке с леопардом.