Читаем Внеклассное чтение. Том 2 полностью

У всякого спящего лицо делается беззащитным, детским. Мира же и вовсе показалась Николасу каким-то апофеозом кротости: тронутые полуулыбкой губы приоткрыты, пушистые ресницы чуть подрагивают, подрагивает и мизинец вывернутой руки.

Фандорин смотрел на девочку совсем недолго, а потом отвернулся, потому что подглядывать за спящими — вторжение в приватность, но и этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы понять: никогда и ни за что он не станет нажимать на третью слева кнопку в нижнем ряду. Безо всяких резонов, терзаний и рефлексий. Просто не станет и всё. А уж потом когда-нибудь, если это «когда-нибудь» настанет, объяснит себе, что первый и главный долг человека — перед своей душой, которая, нравится нам это или нет, принадлежит не маленькому миру, а большому.

Выпил коньяк залпом, неинтеллигентно крякнул и, топая чуть громче, чем нужно, отправился на хозяйскую половину, к Мирату Виленовичу, пока тот не уехал. Объясниться как отец с отцом.

* * *

Господин Куценко сидел в кабинете, дожидался, пока переоденется супруга. Смокинг уже снял, был в вельветовых штанах, свитере. Появлению гувернера удивился, но не слишком. Непохоже было, что этот человек вообще умеет чему-либо сильно удивляться.

— Еще не спите, Николай Александрович? — спросил он. — Хочу вас поблагодарить. Мирочка вела себя просто безупречно. Все от нее в восторге. А главное — она поверила в свои силы. Я знаю, как ей было тяжело, но девочка она с характером, перед трудностями не пасует.

Вот как? Оказывается, этот небожитель наблюдателен и затеял прием неспроста.

Тут взгляд чудо-доктора устремился куда-то вниз, брови слегка поднялись. Николас спохватился, что так и не выпустил из руки бутылку.

— Не думайте, я не пьян, — отрывисто сказал он и запнулся.

Куценко его не торопил. Перед Миратом Виленовичем стояла шахматная доска — он коротал время, не то разрабатывая партию, не то изучая какой-то мудреный этюд. Ну разумеется — самое естественное хобби для интровертного человека незаурядных интеллектуальных способностей.

— Не уезжайте, — наконец справился с волнением Фандорин. — Нельзя. Мирочка, то есть Миранда в опасности. Я… я должен вам кое-что рассказать. Только не перебивайте, ладно?

Мират Виленович не перебил его ни разу, хотя говорил Николас сбивчиво и путано, по несколько раз возвращаясь к одному и тому же. На рассказчика Куценко смотрел только в первую минуту, потом, словно утратив к нему всякий интерес, уставился на доску с фигурами. Даже когда исповедь закончилась, доктор не подал виду, что потрясен услышанным. Сидел всё так же неподвижно, не сводя глаз с клетчатого поля.

Фандорин был уверен, что это ступор, последствие шока. Но минуты через полторы Мират Виленович вдруг взял коня и переставил его на другое поле, сказав:

— А мы на это вот так.

— Что? — переспросил Николас.

— Гарде конем, — пояснил Куценко. — Белые вынуждены брать, и моя ладья выходит на оперативный простор.

Магистр смотрел на железного человека, не зная, что и думать. А тот внезапно порывистым движением сшиб с доски фигуры, вскочил и отошел к окну. Значит, все-таки не железный.

Мират Виленович стоял так еще несколько минут, держа стиснутые кулаки за спиной. Николас смотрел, как сжимаются и разжимаются длинные пальцы хирурга. Сам помалкивал, не мешал человеку обдумывать трудную ситуацию.

— Ну вот что, — сказал Куценко совершенно спокойным тоном, обернувшись. — Первое. Я высоко ценю вашу откровенность. Понимаю, чего вам стоило прийти ко мне. И скажу только одно: вы не пожалеете о своем решении. С этого момента я беру вас под свою защиту. И вообще… — Он смущенно закашлялся — видно, не привык говорить эмоционально. — Я не люблю расширять свой ближний круг, потому что считаю себя человеком ответственным. В том смысле, что за каждого из близких мне людей я отвечаю. Полностью — всем, что имею. Так вот, Николай Александрович, считайте, что вы в этот круг вошли. И всё, хватит об этом. — Он поднял руку, видя, как взволнованно задрожали губы собеседника. — Давайте я введу вас в курс проблемы, а потом уж будем принимать конкретные решения. Садитесь.

Они сели в кресла друг напротив друга.

— Значит, мы оба — и я, и Ястыков — были приговорены к смерти какими-то полоумными «мстителями»? Референты наверняка выкинули бумажку с идиотским приговором, не придали ей значения. Сумасшедшие мне пишут довольно часто. Но я выясню. Когда, вы говорите, это было?

— Сейчас. Я переписал с листка в записную книжку. Вот: директор АО «Фея Мелузина», приговор вынесен 6 июля и в тот же день вручен.

— Угу. — Мират Виленович тоже достал маленькую кожаную книжечку с золотым обрезом, сделал пометку. — Что ж, логическая цепочка очевидна. В отличие от меня, Ясь отнесся к приговору серьезно, поручил этой своей Жанне разобраться. Какие у них все-таки, по-вашему, отношения? Кто они: любовники или заказчик и исполнительница?

— Разве одно исключает другое?

— У серьезных людей безусловно. А судя по вашему рассказу, Жанна Богомолова или как там ее на самом деле — профессионал экстра-класса.

Перейти на страницу:

Похожие книги