Внеклассное чтение. Том 2

На пороге стоял Данила: в рубашке, панталоны расстегнуты, одна нога разута. Спал! Друга жизни лишают, а он почивать улегся! Из-за Данилиной спины донесся шорох, будто пробежал кто-то легкий и тоже необутый, но Мите было не до загадок.

— Опять! — только и смог выдохнуть он, обхватывая своего вечного спасителя за пояс.

— Что вы себе позволяете, князь? — воскликнул Фондорин. — Зачем вы гоняетесь за мальчиком с оружием? Пусти-ка, Дмитрий.

Митя пал на четвереньки, проворно отполз в сторону. А вдруг Долгорукой начнет Данилу рубить?

Но нет, на Фондорина смертоубийственный пыл князя не распространялся. Давыд Петрович опустил ятаган, другой рукой схватился за сердце — видно, убегался. — Опять? — повторил Данила. — Ты сказал «опять»? Вот оно что! Тут не безумие, я ошибался!

Он подскочил к губернатору, вырвал кинжал и отшвырнул подальше, потом ухватил Долгорукого за отвороты и тряхнул так сильно, что у того на воротник с волос посыпалась пудра.

— Вы получили письмо от Любавина! — прорычал Фондорин страшным голосом. — Чем вам обоим помешал ребенок? Это Метастазио, да? Отвечай, не то я проломлю тебе череп!

Схватил со столика узкогорлый бронзовый кувшин и занес над макушкой князя.

— При чем здесь Метастазио? — прохрипел тот. — И какой еще Любавин? Не знаю я никакого Любавина!

— Лжешь, негодяй! Я помню, ты состоял с ним в одной и той же ложе, «Полнощной Звезде»!

— В «Звезде» состояло пол-Москвы, всех не упомнишь! — Губернатор не сводил глаз с бронзы, зловеще посверкивавшей у него над головой. — А, вы про Мирона Любавина, отставного бригадира? Да, был такой. Но, клянусь, он мне не писал…

Мите послышалось, что коротенькое слово «он» Давыд Петрович произнес как бы с ударением. Кажется, отметил это и Фондорин.

— Он не писал? А кто писал? И что? Когда ответа не последовало, Данила стукнул князя сосудом по лбу — не со всей силы, но достаточно, чтобы раздался не лишенный приятности звон.

— Ну!

— Вы с ума сошли! У меня будет шишка! Я… я не имею права вам говорить… Вы ведь тоже были братом и, как мне говорили, высокой степени посвящения. Вы знаете об обетах.

— Каких еще обетах!? Масонов в России более нет! Все ложи распущены!

Князь стиснул губы, замотал головой.

— Я более ничего не скажу. Можете меня убить.

— И убью! Молитесь!

В отличие от Пикина, Давыд Петрович молиться не отказался, но произнесенная им молитва была странной, Мите такую слышать не доводилось.

— «Всеблагой Истребитель Сатаны, я в Тебе, Ты во мне. Аминь», — прошептал князь, закрыв глаза.

— Что-что? — удивленно переспросил Данила. — Но ведь это формула сатанофагов!

Долгорукой встрепенулся:

— Вы… знаете?!

— Да, мне предлагали стать братом Ордена Сатанофагов, и я даже получил первый градус послушника-оруженосца, но…

— Ах так! Это меняет дело! — Долгорукой повернул на пальце перстень и показал Даниле. — Если вы оруженосец, то должны мне повиноваться. Видите знак четвертого градуса?

Фондорин отпустил князев фрак и бросил кувшин.

— Вы не дослушали. Я так и не стал членом Ордена, и на то было две причины. Во-первых, в ту пору мне было не до общественного блага — я искал пропавшего сына. А во-вторых, я убедился, что ваша линия масонства не праведная, обманная. Я не верю, что людей можно облагодетельствовать насильно, против их воли.

— Не обманная, а истинная! — горячо возразил Давыд Петрович. — Это все прочие ордена и ложи — пена, морок, светская забава. Мы же существуем для того, чтоб, не щадя собственного живота, истреблять Зло! Как вы с вашим умом и ученостью этого не понимаете? Мы, сатаноборцы, — взрослые, а все прочие — дети. Долг взрослого наставлять ребенка, пускай даже по неразвитости ума тот и противится наущению!

— Видел я, как вы только что пытались наставить ребенка. Так кто прислал вам письмо? Брат старшего градуса?

Князь молчал, очевидно, не зная, отвечать ли. Похоже, Данилина осведомленность о таинственном Ордене поколебала его непреклонность.

— Нет. Об этом… существе, — сказал он наконец, опасливо взглянув на Митю, — была депеша из более высокой инстанции.

— От Орденского Капитула?

— Еще высшей, — негромко произнес губернатор, с каждым мгновением делаясь все уверенней. — Самой высокой.

— Неужели Дмитрий навлек на себя гнев Великого Мага? — Фондорин тоже посмотрел на Митю — без опаски, а скорее с любопытством. — Но чем?

— Не знаю. Однако я получил послание от Великого Мага. — Давыд Петрович торжественно поднял палец. — Со Знаком Усекновения! Мог ли я ослушаться? Я брат Авраамова градуса, я третий обет давал!

— Что это — третий обет?