Внедрение

– Старые? Можно на вагончиках съездить. Можно по дороге, только надо кого-то организовать с транспортом, – Василий задумался, – о! Знаю, с чего начнем. Есть у меня один дед знакомый. Пасечник. По лесам окрестным много ходит. Тоже травы и грибы собирает. Про тебя, кстати, спрашивал, даже привозить велел на чай с медом. Я уж ему похвастал про твою помощь. Да не смотри букой, дед надежный. Он сам меня наругал, чтоб язык за зубами не держу. «Языком», – говорит, – «оправдаешься и языком осудишься». Я это даже запомнил. Мы ему сейчас позвоним от бабы Лиды через коммутатор и решим.

Сразу дозвониться не удалось. Я ушла домой, а через пятнадцать минут зашел довольный дядя Вася:

– Дед ждет завтра. Только ехать на чем? Так-то и пешком дойти можно, но далековато. Но я найду. Там один собирался на мотоцикле с коляской, нас прихватит. А там дойдем. Обратно, уж как получится.

Рано утром мы переминались у дороги, когда показалась одинокая фара. С мотоцикла слез хромой дядя, невысокий, но с густым басом:

– Я-то хоть по делу. К сватьям с юбилеем помогать, а вас какая нелегкая понесла?

– Да мы к деду Егору. Меду обещал.

– Мед хороший у него.

Дядя усадил меня в коляску, укрыл колом стоящей на холоде рогожкой. Василий сел на заднее седло, и мы двинулись. Сидеть холодно. Благо, ехать недалеко. Через двадцать минут неспешной езды мы вылезли. Дальше путь шел по зимнику пару километров. Небо посветлело, когда мы пришли в деревню. Три дома кучкой стояли у дороги. «Нам туда», – указал дядя Вася на отдельно стоящий домик.

По двору бегала лайка. Нас тут же облаяли. На крыльцо вышел хозяин. Собака улеглась от одного его взгляда. Увидев нас, он спустился и шустро пошел открывать калитку во двор. Точнее, целая дверь распахнулась, и я увидела дедушку. Улыбка не скрывала деловитой сосредоточенности. Седая борода прикрывала шею. Синий ватник накинут на клетчатую рубашку. Мы прошли в дом.

– Ну вот, добрались наконец, – подвел итоги дед, – а я дед Егор.

– Здравствуйте, я Маша Макарова.

– Здравствуй, здравствуй, Машенька. Сейчас завтракать будем. Каша из печи. Такого у себя не сготовите.

Дом у деда бревенчатый, небольшой, два окна по фасаду, но бревна толстые, по полметра. В доме кухня, она же столовая, и спальня, она же и все остальное. На кухне диван, куда нас усадили за старый овальный стол. В углу висели темные иконы. Ближе к потолку на стенах вбиты гвоздики, на которых развешаны пучки трав, полотняные мешочки с чем-то и наволочки с грибами. Дед достал из русской печки чугунок. Кашу разложил по тарелкам.

– А что это за крупа? – меня удивила пышные, нежного вкуса крупинки размером с лесной орех.

– Так перловка, – дед щурится, – удивились? То-то. Жевать ее можно и через полчаса варки. Только это просто вареная крупа будет. А чтобы кашу сварить, между прочем, любимую у Петра Первого, надо часа четыре на медленном огне держать. А лучше в печи ночь.

Было очень просто и очень вкусно. Потом пили чай с земляничным вареньем из пол-литровой банки.

– Давно я такого не ел, – подал голос дядя Вася.

– Меду не предлагаю, потому, как в лес собираемся. Нельзя потеть, – сказал дед Егор, – и после чаю посидим еще.

Напоив нас и убрав со стола, дед отправил дядю Васю дрова рубить:

– Обещал мне в прошлый раз да запропал.

– Так я же и появился. Причем, не один, – весело ответил дядя Вася, выходя в сени.

– А мы с тобой поговорим пока, внученька, – дед подсел ко мне поближе, – ты уж не сердись, что я так попросту. Я, как Васю увидел после твоего лечения, так все сразу и понял. Уж отрицать, что лечила, не будешь?

– Не буду. А как увидели?

– Да как ты видишь, так и я, – дед улыбается в бороду, – только мне не под силу так. А ты смогла, вот.

– Что-то особенное?

– Да, временно можно сделать. Вон, и врачи кодируют. А вот надолго и без последствий, это не все могут.

– Какие еще последствия?

– Да разные. Чаще, как колдуны делают. Одно на другое меняют. Этого выгнали, а другого запустили. Или договор. Взамен видимого рабства зеленому змию будет невидимое кому другому. Много ловушек. Целые сети, – дед помолчал, – а я ждал, что ты проявишься. Только ребенок еще. Рано. Через годик бы, ну, да так нужно, значит.

– А вы кто, дедушка?

– А ты посмотри.

Собираюсь и смотрю. Свечение над макушкой сильнее, чем у других. Кокон, точнее, вихрь в виде кокона тоже больше. Если смотреть без деталей, то людей я вижу, как коконы, похожие на яйцо. Приглядываюсь – вверх уходит толстый серебряный канат рядом с серебряной нитью. Приходит догадка «это и есть канал. Но какой широкий!»

– Ну, что усмотрела?

– Канал вверх большой. Ты изобретатель?

– Хе-хе, – смеется он, – нет, но тоже можно. Я открыватель. Можно не только идеи вытаскивать. Можно и самому кое-куда заглянуть. И не только в библиотеку, как я ее называю. Щель открыть не многие способны. Но об этом потом. Понять, что нужно, и даже показать, где должно быть, это могём. Но чтобы найти, еще глаза и уши нужны. А вот они у тебя сильнее. Ты как проявилась?