Внебрачный сын

Для меня это неожиданность, хотя сам процесс ему безупречно идет. Вот как так? Даже уставший, после изнурительной операции и с сигаретой в руках он выглядит, словно только что сошел с обложки модного журнала.

– Не курю, но иногда не могу сдержаться. Помогает отвлечься.

– Сложная операция?

– Не хочу об этом.

Макар встает, выбрасывает окурок в урну и поворачивается ко мне.

– Идем, я осмотрю тебя.

Я поднимаюсь, сжимая в руках лямку рюкзака. Отчего-то волнуюсь, хотя причин совсем нет.

В кабинете мы оказываемся через несколько минут. Измайлов пропускает меня вперед, указывает жестом на кушетку и идет в соседнюю комнату. Я раздеваюсь и присаживаюсь, ставлю рюкзак радом и складываю руки на коленях. Макар появляется через пару минут с тележкой, на которой разложены медицинские инструменты.

Измайлов подходит ближе, останавливается прямо напротив меня, включает светильник над головой и отклеивает пластыри.

– Да, пора снимать, – говорит тихо. – Может быть немного неприятно, обработать обезболивающим?

– Не нужно, потерплю.

Пока Макар сосредоточенно орудует над моим лицом, я позволяю себе его рассмотреть. Хмурость и залегшие под глазами тени придают ему возраста, но он все равно выглядит идеально. Мне бы такое волшебство после десятичасовой работы за ноутбуком.

– Вот и все, – сообщает, отодвигая тележку и выключая лампу. – Пластыри еще придется поносить, снимай только на ночь.

– Извини, что я так… вторглась. Не стоило мне тебя ждать, ты устал и…

– Прекрати, это моя работа. Дождалась – прекрасно. Домой я всегда успею.

– Ты выглядишь расстроенным. Не хочешь поделиться?

– Долго рассказывать, – отмахивается.

Через минуту начинает мигать свет. От раздражающих мельканий я зажмуриваюсь.

– Черт, что с лампочкой? – хмуро произносит Макар, подходя к двери и ударяя по выключателю.

Через секунду свет гаснет, но когда Макар пытается включить его снова – не реагирует.

– Прекрасно, – в его голосе слышится раздражение.

– Видимо, поговорили, – произношу я. – Я пойду тогда. Спасибо.

– Куда пойдешь? – останавливает мою попытку надеть пуховик. – Дверь на магнитном ключе. Когда вырубается свет, она автоматически блокируется. Система безопасности. Сделали недавно, после ограбления. Свет отключился, и из клиники вынесли шприцы и сильнодействующие рецептурные препараты.

– Мы заперты? – переспрашиваю, потому что половину его слов пропустила мимо ушей.

– Да. Пока не подадут питание, придется сидеть здесь. Сейчас наберу охрану, узнаю, что случилось.

Я сажусь обратно на кушетку и ставлю пуховик рядом. Судя по отрывистым ответам и тяжелому «ясно», брошенному вперемешку со вздохом в трубку, мы тут заперты не на несколько минут.

– Охрана пока не в курсе. Запустили генераторы, но их отправили на реанимационное и другие отделения. Поликлинику не подключат, пока не разберутся с проблемой.

– Что ж… – хрипло говорю я. – Могу побыть твоим психотерапевтом на ближайшее время.

– Не накручивай, – говорит Измайлов, подходя ближе. – Просто тяжелая длительная операция.

– Очередные большие сиськи?

– То есть так ты думаешь? – уточняет Макар. – Что вся моя работа – делать сиськи?

– Ты пластический хирург, – я пожимаю плечами, не понимая, что сказала не так. – Разве не это твоя работа?

– Это, – соглашается, но я слышу в его голосе сталь. – Конечно, только это.

– Ты меня неправильно понял, – оправдываюсь. – Твоя работа важна и…

– Разумеется, важна, иначе бы ты пошла зашиваться к хирургу в обычную клинику, который бы даже смотреть на тебя не стал. Дышишь, ходишь, значит, не в его компетенции.

Я замолкаю, понимая, что задела его за живое. Но я ведь правда не хотела обесценивать его работу, ляпнула, не подумав, а теперь жалею. Хочется извиниться и забрать свои слова обратно, но я почему-то молчу. Слышу тяжелое дыхание Измайлова и его нетерпеливое расхаживание по кабинету.

– Расскажешь, какая операция была?

– Сиськи шил, – отвечает недовольно.

– Я серьезно. Извини за то, что сказала.

– И я серьезно, – говорит непоколебимо.

Я слезаю с кушетки и иду к окну. Если он не хочет со мной разговаривать – полюбуюсь сугробами снега и мелкими снежинками, что падают с неба. Через пару минут Макар оказывается рядом со мной. Ничего не говорит, просто смотрит в окно.

– Я не хотела тебя задеть, – шепчу тихо.

Жду, что Макар ответит, но он все так же молча стоит рядом. Его руки сложены на груди, взгляд направлен в окно, губы сжаты в тонкую полоску. Он говорит, когда я перестаю ждать от него ответа.

– Наша клиника специализируется на хирургии, – произносит тихо. – К нам часто привозят тяжелых пациентов. Разумеется, я не участвую в операциях внутренних органов, но иногда приходится пришивать не только сиськи, Оля. Пациенты после ожогов, укусов, любых повреждений кожи – моя специализация. Сегодня привезли ребенка.