Вне времени и ужасов

– Он не харшан! – вдруг облегченно крикнула женщина.

– Кк-кто тт-ты? – выговорил мужчина, когда Уодхэ до них остава–лось совсем немного. Он оскалился в добродушной улыбке и промычал:

– Я У-ууодхэ, иду домой.

Услышав это и увидев, что он без оружия, люди осмелели. Все с любопытством осматривали его, щупали, нюхали, кто-то потрогал жесткую косу Уодхэ.

Никогда так хорошо не было Уодхэ, как в этот день! Он ел много мяса, пил арсу,⁶ блаженный сон давил его к земле. Люди, обрадованные тем, что он не харшан, что-то наперебой говорили ему у очага юрты, но он только счастливо смеялся и мычал. Круглолицые мужчины, прикусывая кончики кос, задумчиво смотрели на него.

– Он не из наших мест, в Кижинге и Хойто Хори таких нет, – вдруг промолвил один из них. Остальные закивали головами.

– Говорят, что у Тумбиная была свадьба. Не от ононских ли людей он оторвался? – предположил низенький и кривоногий.

Услышав слова Тумбинай и Онон, Уодхэ открыл рот и оглядел людей, сидевших, как и он, поджав под себя ноги калачиками.

– Пусть живет у нас. Ему не надо ходить в тайгу, там харшаны. А у нас мужчин будет больше, – решил высокий, видимо, тут главный. И опять все закивали головами… Уодхэ не видел пожилых и старых, все были молодые и сильные.

Утром мужчины уговаривали Уодхэ остаться, но он показал на восток и заспешил. Тогда люди положили ему в кожаный мешок еду, дали нож и отпустили. Уодхэ надо идти. Амбагай-ахэ будет ругаться за порванную одежду и потерянный нож.

– Видишь высокую Синюю Гору. Возьми от нее на две ладони левее, прямо не ходи, беда будет, – сказал высокий, провожая Уодхэ.

Все люди вышли из юрт и с тревогой смотрели на странника.

Взял Уодхэ на два ладони левее от Синей Горы и пошел. Впереди была степь, дальше темнела тайга… Он понял, что далеко отошел от дороги, по которой ехал с Амбагаем и его людьми. Но солнце по-прежнему поднималось из-за Синей Горы, и Уодхэ не мог отвернуть от солнца, там его стойбище. Он прошел степь, вошел в тайгу, долго там блуждал, снова вышел в степь и увидел две низкие серые юрты.

Духи тайги и степи вели Уодхэ, иначе никогда бы ему не разбогатеть!

На стойбище жили пожилые люди, муж и жена. Они не испугались Уодхэ, как молодые, не расспрашивали его. Только хозяин, больной и немощный человек, спросил его:

– Ты никого не встречал в тайге?

– Я видел медведя, он мял кусты и ел ягоды, я его со скалы видел и обошел, – ответил Уодхэ, удивляясь своему многословию.

– У нас пропала корова. Харшаны, наверное, увели, – ни к кому не обращаясь, сказала худая черная женщина, внося хворост.

Ночевал Уодхэ во второй юрте. Хозяева сказали, что тут жили их родственники, но еще зимой поехали к сыну, кочующему у реки Телемба, и до сих пор не возвращаются. Не случилось ли беды? Сказав это, они тягостно и надолго замолчали.

На рассвете, когда Уодхэ собрался уходить, немощный хозяин напутствовал гостя:

– Обойди Синюю Гору, возьми от нее на три ладони левее и иди. Не ходи прямо. Когда харшаны поблизости, то человек сходит с ума и идет прямо к ним. Они шолмосы.⁷

И снова Уодхэ шагал по степи к синеющей кромке тайги. Уодхэ сильный, он никаких харшанов не боится! Ноги его окрепли, и он не чувствовал усталости. К осени Уодхэ доберется до Онона. Отработает Уодхэ за одежду, увидит Амбагай-ахэ какой сильный и работящий Уодхэ и снова даст ему штаны… Из-за Синей Горы выходит солнце, значит и надо идти прямо туда. Там – Онон, стойбище.

Он стоял на рассвете у каменистой речушки и смотрел на алый шар солнца, выползающий из-за сизой в тумане горы. Уодхэ фыркал и умывался холодной водой, и в голове у него что-то позванивало. То степь представала перед его глазами, то тучный Амбагай, то Онон. Уодхэ смеялся и окунал обросшую голову в чистые воды речушки, дно которой было усеяно гальками.

Гора уже не синела в тумане, когда он вышел к черной и дряхлой юрте. Оттуда на кривых ногах появились старик со старухой.

– Не Арсалан ли это идет к нам? – спросил старик, приложив ладонь ко лбу и опираясь на плечо покачивающейся старухи.

– Нет, это не Зан, не Арсалан и не Шоно. Может быть, Барас?⁸ Да нет, это совсем другой человек, ни на кого из братьев-харшанов не похож, – громко говорила старуха наклонившемуся к ней старику.

Уодхэ подошел, поздоровался, старуха откинула полог, приглашая его в юрту.

– Из Хойто Хори идешь? К Онону? Далеко, очень далеко идти до Онона. Люди давно обходят наши места. Уходить тебе надо побыстрей. Тут недалеко харшаны живут, – говорил старик, смотря на Уодхэ.

Голова старика все время подрагивала и качалась.

– Они шолмосы, – сказала старуха. И вздохнула, – никто тут не селится. Все молодые и сильные перекочевали далеко. У них лошади, телеги, а нам как кочевать. Иди назад, парень. Иди!

– Старые мы, жили и кости одни! – рассмеялся скрипучим смехом старик. – Они заходят к нам, нас не трогают. Когда человек встречается с харшаном, от страха он теряет ум и становится бараном…