Вне конкуренции

- Забудь о нём! При любом раскладе останешься вдовой!

- Давид!! – сквозь зубы.

- Ия! – в тон мне.

Не двигаюсь с места. Если надо, буду тут до завтрашнего дня сидеть. Без боя не сдвинусь.

- Имей совесть, я только из комы вышел! – давит тяжёлым взглядом.

- И уже права качаешь! Значит, не всё так плохо!

- Ий, серьёзно. Хочешь, чтобы я помог? Иди и не мешай! То, что тебя окольцевал ведущий бабник города не меняет того, что я твой старший брат! Слушайся меня, кому сказал!? – и от перенапряжения горла, происходит то, что врачи советовали не допускать. На последнем слове голос Давида обрывается и пропадает.

Мужчина приходит в молчаливую ярость. Пыхтит, дрожит, выставляет палец на дверь.

- Ты же мне сообщишь, если найдёшь его? – просящим тоном.

Раздражённый выдох, следом кивок, лишь бы отвалила. Тянусь с поцелуем к его щеке:

- Спасибо. Для меня это очень важно!

Недовольство брата постепенно меркнет и он без слов дёргает меня за волосы, говоря тем самым, что наша схватка окончена. Ничья.

Отступаю, посылаю ему воздушный поцелуй и тихо удаляюсь. Уже пройдя немного пути до лифта, телефон пиликает о входящем сообщении:

«Маму ко мне позови.»

И следом:

«Я тебя очень люблю, бусинка! Папы нет, но я остался! Помни об этом!»

К горлу подкатывает ком. Смахиваю с глаз пару прорвавшихся слезинок. Пишу ответ, что Давид для меня самый лучший брат, и бреду в свой номер. Так тянет к кровати, что я сдаюсь и перестаю сопротивляться, забираюсь под одеяло и усиливаю на мобильном громкость, чтобы не пропустить звонок от Давида или медперсонала.

Или от Игната…

Но никто мне не звонит. Открыв глаза, хватаюсь за голову, я проспала всю ночь, так и не заглянув перед сном к маме с братом. Бегом в душ и в соседний корпус клиники. Уже подбегаю к палате Давы, как меня останавливают:

- Его нет, Ия Владленовна! – с корявым русским акцентом твердит некий мужчина. - Он запросил ночью перелёт в Россию!

- Как нет? Кто его отпустил? Он ходить ещё не может! Дышит через раз! Вы что??

- Не беспокойтесь! – раздвигается рот, выпячивая мне дежурную улыбку. - Его сопровождает целая команда врачей, передвижение полностью оснащено всем необходимым! Угрозы здоровью минимальны!

На языке вскипает нецензурное слово, но вместо него я спрашиваю:

- Где моя мама??

- У неё утренний приём у врача!

- Она знает о перелёте?

- Да.

- А почему тогда мне не сообщили?? – вместо волос на голове поднимаются змеи.

- Пожелание Давида Владленовича!

- Угу. – морщусь от переизбытка эмоций. – Деньги Давида Владленовича!

Сжимаю и разжимаю свои холодные пальцы.

Я в троекратном шоке. Вокруг происходит полная дичь, а я ничего не могу сделать. Вон, какой-то идущий мимо доктор странно поглядывает, думает, что психану и начну махать кулаками.

Я близка к этому. Прям уже качаюсь на границе.

- Как моя мама отреагировала? – впиваюсь в шведа кричащим взглядом «сейчас ударю».

- Всё хорошо! Восстановление вашей мамы идёт полным ходом, она спокойно дала согласие на лечение Давида в России!

Спокойно?? Да она неделями не отходила от сына!

- Ваша мама захотела остаться с вами, здесь, пока вы будете проходить оздоровительные процедуры!

- Что??

Они меня сумасшедшей решили сделать??

- Какие ещё процедуры? Я не позволю вам сажать меня на уколы!

- О нет! Никаких уколов! Давид Владленович попросил для вас минеральные ванны и курс расслабляющего массажа!

Вот гад, а! Как легко убрал меня с дороги! Прям аплодируя стоя! Ну-ну, братец! Ещё встретимся!

ГЛАВА 30.

ИГНАТ.

- А вот и твои лекарства, парень! – включает в комнате свет Раиса.

О, нет, снова она! Где полковник нашёл эту бульдозерную сиделку, я без понятия, но бабуля своё дело знает – пациент не встанет с кровати, пока над ним не прольётся свет и не слетятся волшебные бабочки, как знак мира и добра. Если он попытается, то эта добрая женщина сама же переломает ему ноги, а затем снова будет с упоением лечить.

Тётка по молодости явно костоломом работала, рука тяжёлая, поставленная. Уложит горизонтально, глазом не моргнёт.

«- Райка сначала в военном госпитале работала, потом помоталась по горячим точкам, так что, не боись, без труда по кишкам тебя сможет собрать!»

Оно и чувствуется. Райка эта, взяла себе цель перепрошить меня снизу доверху.

Невыносимо лежать и подчиняться. Я уже ненавижу эти бревенчатые стены, эту старую люстру, с которой к моему носу тянется тонкая нить паутины, эти старые деревянные балки на потолке, это замызганное окно, за которым видно только часть леса, и эти ежечасные издевательства над моим достоинством.

- Ну-ка, не плюйся мне тут своими слюнями! – ругается Раиса, приподнимая мой бок и смачивая рану какой-то вонючей кислотой. – Уже намного лучше! – осматривает свои старания. – Ткани быстро заживают! Если тянет, то ещё вечером попу уколю!