Влюбленный упрямец

Если она собиралась шантажировать его, то делала это очень неумело, говоря только о свободе для кузена. Если бы Элли охотилась за деньгами, то чек разменяла бы много недель назад. А она вместо этого сделала нелепый подарок Институту искусств. Зачем? Чтобы поставить его в глупое положение?

Если она собиралась предъявить ему какие-нибудь требования, то почему подписала эти бумаги? Почему не позволила заниматься любовью в ту ночь? И таким путем узаконить их брак?..

Все, что она делает, не имеет смысла...

Гарек заметил, что Ларри наблюдает за ним. Юрист показал линию в конце страницы.

– Вам всего лишь надо здесь подписать...

– Я передумал. – Гарек отложил бумагу в сторону. – Я не хочу, чтобы Роберто Эрнандеса арестовали.

– Но почему? – У Ларри отвисла челюсть.

– Я принял решение.

– Очень хорошо, – обиженно проговорил Ларри. – Если вы подпишете соглашение, аннулирующее брак, я пойду.

– Я сделаю это позже.

– Вы должны лишь подписать.

– Я хочу просмотреть его. Это все, Ларри, – не глядя на своего адвоката, проворчал он.

Когда Гарек услышал, что дверь закрылась, он поднял голову и посмотрел вдаль. В мозгу вспыхнула картина того утра, когда он проснулся в квартире Элли. Сначала он почувствовал запах, от которого напряглось все тело. Медленно открыл глаза и увидел темные взъерошенные локоны и длинные ресницы, оттенявшие нежный румянец щек. Сочные, алые губы чуть приоткрыты, будто приглашают его к поцелую... Он снова закрыл глаза и подождал, пока она проснется и выйдет. Только тогда он встал, оделся и оглядел комнату.

На комоде стояла маленькая фотография двух человек в овальной рамке. Мужчина – блондин с голубыми глазами и бодрой улыбкой. У женщины темные волосы и глаза и торжественное выражение лица. Несколько тонких морщин придают ей озабоченный вид. Молодые люди не смотрят друг на друга, но, казалось, нечто невидимое связывает их. Как мужчина держит руку женщины у локтя, с какой нежностью женщина склонила голову... Что-то было в этом снимке: он долго-долго разглядывал его...

Гарек смахнул в ящик стола документы, подвинул телефон и набрал номер.

Глава 11

Элли не желает с ним разговаривать.

Досада Гарека нарастала с каждым днем. Телефон ее молчал, или она не отвечала на его звонки. Он пошел в галерею. Застенчивый художник квакающим голосом сообщил, что ее не будет сегодня и завтра. Он поехал к ней на квартиру. Или ее не было дома, или она не хотела открыть ему дверь.

Терпение его иссякло. Он оставил сообщение на ее автоответчике. "Если хочешь сохранить работу в "Фогель", тебе лучше явиться сегодня в три часа в мой кабинет".

Ровно в три часа она вошла.

– Что еще ты придумал? – Элли держалась за спинку кожаного кресла напротив его стола. – Собираешься уговорить мистера Фогеля уволить меня? Он не прислушается к твоим советам. Он верит мне.

– Я вообще не буду разговаривать с Фогелем. – Гарек медленно встал. Вид собранный. Галстук на месте, волосы аккуратно причесаны, пиджак без единой морщины обтягивает плечи. Выражение лица жесткое и более отчужденное, чем всегда. – Я купил у него галерею.

– Не верю, Мистер Фогель сказал бы мне.

– Спроси у него.

Даже в толстом, теплом свитере Элли стало холодно. Галерея, ее галерея куплена Гареком Вишневски. Она отдана на его милость. Как и каждый, кто выставлялся там.

А он стоял за своим огромным столом, окруженный массивной мебелью, и, словно король, ждал униженных просьб. Ждал, что она попросит извинить и пожалеть ее. Ногти впились в толстое плетение свитера.

– Понятно. Ты позвал меня, чтобы уволить? Или сказать, что ты закрываешь галерею? Или просто позлорадствовать?

– Весьма привлекательный выбор. Но сначала я хочу выяснить другое. Я знаю, что ты подарила Институту искусств скульптуру. От моего имени.

Тогда это показалось хорошей идеей. Хотя в ретроспективе... Но слишком поздно исправлять или сожалеть.

– Да, я подарила скульптуру Бертрайс. – Элли вздернула подбородок. – При этом я поставила одно условие – указать твое имя. Каждый посетитель посмотрит на таракана и прочтет: "Гарек Вишневски". И тот, кто тебя знает, моментально поймет связь...

– Наверное, ты права, – намеренно спокойным тоном проговорил он. – Скажи мне, это стоило пяти тысяч долларов?

– Это стоило в десять раз больше. – Она вздрогнула от гнева. – Я знаю, это вне твоего понимания. Мне не нужны твои деньги. И никогда не были нужны. Тогда я взяла их, только чтобы наказать тебя за грубость, но потом обрадовалась. Они помогли Бертрайс. Хоть один человек что-то выиграл. Теперь весь мир узнает, что ты за насекомое...

– Ты кончила?

– Да. Но ты хотя бы подождешь, пока после закрытия "Фогель-галереи" я найду другое помещение?

– Я не собираюсь закрывать галерею.

– Что ты сказал? – Должно быть, она ослышалась.

– Я хочу, чтобы галерея работала и чтобы ты управляла ею.

– Почему? – недоверчиво спросила Элли.

– Может быть, я боюсь, что ты продашь историю нашей свадьбы газетчикам.

– Я же сказала, что сделаю это, только если ты тронешь Робби.

– То есть я могу закрыть галерею и не бояться возмездия?

– Да. Я имела в виду... но...