Влюбленные

— Почему же ты не постучался в мою дверь и просто не вернул их мне, как поступил бы на твоем месте любой нормальный человек? Зачем тебе понадобилось их подбрасывать? Или ты, как знаменитый журналист, хотел сперва посмотреть на мою реакцию?

— На тот момент мне не хотелось, чтобы ты узнала о моем существовании.

— И когда же ты собирался выйти из подполья?

— Честно говоря — не знаю, не могу сказать. — Прищурившись, он посмотрел на нее. — Но я рад, что ты обо мне узнала.

— Еще бы ты не был рад! По крайней мере, теперь ты можешь включать свет, а не шарахаться по дому в темноте, сшибая углы.

Это было сказано довольно едким тоном, но Доусон и ухом не повел. Во всяком случае, он ничего не возразил.

— Значит, — сказала Амелия, — ты видел, как я вчера вечером бродила по пляжу, разыскивая часы? Ну конечно видел!.. — воскликнула она, прежде чем Доусон успел что-то ответить. Потом ей в голову пришла еще одна мысль.

— А перегоревшая лампочка на заднем крыльце? Это ты ее заменил?

— Да, я заметил, что заднее крыльцо не освещено, и подумал…

— Ну да, ты ввинтил новую лампочку, чтобы тебе было удобнее за мной наблюдать. Спасибо вам за заботу, дорогой мистер Доусон.

— Не за что.

— И за часы спасибо, — добавила Амелия, на этот раз — вполне искренне. Ей совершенно не хотелось благодарить его за что-либо, но она действительно была ему признательна. — Эти часы… они мне очень дороги.

— Почему?

Но это был глубоко личный вопрос, на который она отвечать не собиралась.

Доусон как будто прочел ее мысли.

— Ладно, оставим это. Скажи лучше вот что — откуда ты меня знаешь? — Он пристально посмотрел ей в глаза, одновременно делая шаг вперед. — Ведь ты узнала меня, не так ли?

Амелия непроизвольно попятилась.

— С чего ты взял?

— Этого я не знаю, но я уверен — ты меня… узнала. В противном случае я бы уже корчился на полу, чихал, сморкался и тер кулаками глаза. И в полицию ты не обратилась, хотя и могла…

— И что бы я им сказала?

— Сказала бы, что тебя якобы преследует какой-то подозрительный тип.

— Почему — «якобы»? Ты следил за мной, к тому же ты — подозрительный.

— Я совершенно уверен, — продолжал Доусон, не слушая ее возражений, носивших, впрочем, довольно формальный характер, — что до прошлой среды, когда тебя вызвали на место для дачи свидетельских показаний, я никогда с тобой не встречался. Сам я сидел в последнем ряду, так что ты вряд ли могла меня увидеть, даже если бы посмотрела в ту сторону. Итак?..

— Я действительно не видела тебя в суде, — сказала Амелия.

— А не в суде?

— Я заметила тебя уже после того, как заседание закончилось, — нехотя призналась Амелия. — Чтобы спрятать меня от твоих назойливых коллег-журналистов, мистер Джексон отвел меня в кабинет на третьем этаже. Его окна выходят на площадь перед зданием суда. Пока он на ступеньках общался с репортерами, я смотрела в окно… и вдруг увидела тебя. Ты стоял довольно далеко, почти у самой проезжей части рядом с каким-то дорожным знаком на столбе.

— И ты сумела меня рассмотреть? С высоты третьего этажа?

Он улыбнулся самым саркастическим образом, и Амелия снова почувствовала нарастающее раздражение.

— Ты был похож на бомжа. На бездомного бродягу. Волосатый, небритый, кое-как одетый… С тех пор ты не слишком изменился, поэтому-то я и узнала тебя практически сразу. — Амелия покачала головой. — Надо было все-таки попрыскать на тебя перцем за то, что ты за мной следил… — Она машинально посмотрела на перцовый баллончик, который был по-прежнему нацелен ему в лицо, и медленно опустила руку. — Как бы там ни было, считай, что я тебя предупредила. Не смей приближаться ко мне или к моим детям. Если я тебя увижу еще хотя бы раз, я сразу позвоню в полицию, и тогда пеняй на себя.

Она повернулась, чтобы уйти, но Доусон вдруг сказал:

— Раз уж ты все равно здесь, могу я задать несколько вопросов?

— Ты что, глухой? — Амелия обернулась через плечо. — Я не даю интервью.

— Не интервью. Мне только хотелось кое-что уточнить.

— Нет.

— Та девушка, которую я постоянно вижу с детьми… Она твоя родственница? — Он кивнул в сторону окна. Из окна был хорошо виден кусок пляжа, где Стеф и дети затеяли игру в мяч.

Амелия немного подумала, но потом решила, что на этот вопрос она может ответить.

— Нет. Я наняла ее на лето, чтобы было с кем оставить детей.

— А старик, который утром запускал с ними воздушного змея?

— Просто хороший знакомый. Он каждое лето снимает коттедж по соседству. — Она покачала головой. — Все, хватит вопросов.

Амелия готова была уйти, но он снова остановил ее.

— Почему бы нам просто не поболтать по-соседски? — спросил Доусон. — Что в этом такого?

— Надеешься, что я забудусь и проболтаюсь? Выдам тебе все мрачные секреты, которые я храню в тайниках своей души? — Она усмехнулась. — Не выйдет, мистер журналист!

Он слегка приподнял выгоревшую на солнце бровь.

— У тебя есть мрачные секреты?

— До свидания, Доусон.

Двигаясь с непостижимой быстротой, он шагнул вперед и встал между нею и дверью. Амелия, однако, не растерялась и взмахнула баллончиком, хотя и мгновенно опустила его, когда Доусон снова поднял руки в знак примирения.