Влюбленность Рейн (ЛП)

— Я хотела отдать свое тело кому-нибудь… а он хотел его, — ответила Рейн равнодушно.

— Когда я привел тебя сюда в первый раз, я просил тебя держаться подальше от Домов. Каждый мужчина здесь был под запретом, припоминаешь?

— Все потому, что я была несовершеннолетней, Макен. Сейчас я взрослая. Хотя догадываюсь, что ты не заметил. «Чтобы он, да и не заметил?» У нее были все атрибуты женственности: дерзкое поведение и волнующие изгибы, но во многом она все еще оставалась ребенком.

— По закону — да. Но была ли ты действительно готова к тому, что произошло?

— Дело сделано. Я в порядке, — настаивала она. Он читал ее как открытую книгу. Поникшие плечи и то, как она обхватила себя руками, говорили о том, что она чертовски сожалела об этом.

— Что сподвигло тебя выбрать Зака в качестве главного победителя? Задумывалась ли ты вообще об этом? — огрызнулся он, но пожалел об этом. Когда она ощетинилась, Макен понял, что нажал на больную точку. Его эгоистичная часть хотела заставить Рэйн страдать вместе с ним. Но, пытаясь поймать ее затравленный взгляд, он увидел, что она уже страдала, и это заставляло его чувствовать себя большим мудаком. Если Хаммер продолжит отчитывать ее, она лишь отгородит себя еще большей стеной. Только он не хотел, чтобы она отталкивала его, не хотел этой отстраненности между ними. Нет, он хотел, раздеть девушку догола, обласкать своим языком каждый дюйм ее атласной плоти, и показать, как на самом деле должно ощущаться занятие любовью.

Но, в конце концов, это только навредит ей еще больше, потому что Хаммер знал, что у него была сила, чтобы сокрушить ее и заставить чувствовать себя гораздо хуже, чем после Зака. Однажды он уже злоупотребил своей властью над женщиной… Шрамы от этой трагедии он ощущал на себе каждый день.

— Знаешь, что? Кто-то захотел меня, Макен, — неожиданно устало прозвучал ее голос. — Кто-то привлекательный, умеющий быть забавным. Он считал меня симпатичной. А я его — очень горячим… Хотя, не важно, — отмахнулась она. — Я же не расспрашиваю тебя о женщинах, которых ты трахаешь. Забирай свои маффины и проваливай. Да, ее удар был стопроцентным попаданием. Теперь он понимал, как она чувствовала себя в течение нескольких месяцев. Бек предупреждал его. «А знаете, что было самым сложным во всем этом? Он не мог дать Рэйн того, без чего она изнывала, не разрушив ее». Его утешало только то, что она, вовсе не казалась привязанной к Заку, и, если этот козел никогда не покажется снова, она не станет тосковать.

— Он обидел тебя? Его обеспокоенный шепот обезоружил ее, и слезы навернулись на глаза Рейн.

— Нет.

— Он использовал презерватив?

— Да, — с трудом выдавив это слово, она опустила голову. Пару слезинок упали на пол. Удрученный и такой уязвимый вид девушки разорвал сердце Макену. Не говоря ни слова, Хаммер прижал ее к груди и укрыл в своих объятиях. Рейн растворилась в нем, чувствуя себя совсем разрушенной. Проглотив последний комок эмоций, застрявший в горле, Хаммер засунул подальше свое выворачивающее наизнанку сожаление и сосредоточился на том, в чем так нуждалась Рейн — он мог помочь ей пережить ее горе. Он закрыл глаза и, положив подбородок на макушку, прижал девушку ближе.

— Шшш. Все хорошо, прелесть. Не плачь. Все будет хорошо, — пробормотал он, целомудренно поцеловав ее в лоб. Но было уже поздно, все между ними безвозвратно изменилось. Знание, что она больше не была невинной и не нуждалась в защите любой ценой, лежало между ними.

Хаммер должен будет постоянно напоминать себе о том, что отсутствие девственности не делает ее легкой добычей для него. После нескольких долгих минут, Рейн приподняла голову. Ее глаза были опухшими, с красными пятнами вокруг.

— Извини, — она фыркнула. — Из-за меня твоя рубашка совсем мокрая.

— Это мелочи, — заверил Хаммер. Обхватив ее подбородок, он заставил девушку посмотреть на него. — Почему бы тебе не вернуться в свою комнату и не принять долгую, ароматную ванну?

— Но в духовке у меня стоят еще маффины для тебя, — тихо прошептала Рейн, как будто не была уверена, что этого достаточно для примирения.

— Я позабочусь о них.

— Ты и готовка? — попыталась засмеяться она, но лишь подавилась остатком всхлипа. Хаммер насмешливо оскалился, это нежное подтрунивание согревало его сердце.

Она ответила блеклой улыбкой. Облегчение прокатилось сквозь него. Вина в ее глазах рассеялась. Что бы ни случилось, она осталась той же самой Рейн. Теперь ему придется смириться с разочарованием от того, что она отдала Заку то, чего он так сильно желал. Указав на таймер на духовке, Хаммер заверил Рейн, что он сможет вынуть кексы, как только они закончат выпекаться.

— Хорошо. Но я вернусь все проверить, после того как приму ванну, — сказала она, уступая.

— Оставлю все как есть, — пообещал мужчина. После того, как Рейн вышла из кухни, Хаммер сбросил напряжение с плеч и оглянулся на таймер. Он мысленно считал минуты до момента, когда сможет запереться в своем кабинете и приглушить мысли об этом дне с рюмкой и бутылкой Патрона (прим.: Patron — марка элитной текилы).

Лиам