Влюблен и очень опасен

– Тогда почему Василий Бугарь вел вас так, будто вы находились под конвоем?

– Я не знаю, как он меня вел. Я знаю, что он все время находился сзади. А когда мы оказались в сауне, он вдруг резко оттолкнул меня плечом и начал стрелять. Я видел, как он выстрелил в Кирилла Дмитриевича.

– Почему он толкнул вас? Если он собирался вас убить, он мог выстрелить вам в спину сразу.

– Я не знаю, о чем он думал. Я думаю, что у него съехала крыша. Хорошо, что я сразу это понял. Мне повезло, что дверь в парилке открывалась не вовнутрь, а то он бы ее ногой выбил. А так просто стрелял.

Марк продемонстрировал перевязанные ладони. Это был типичный самострел, но следователю вовсе не нужно об этом знать. В себя он стрелял не только для большей убедительности, но еще и для того, чтобы не возникло вопросов, почему у него на руках частицы пороховых газов, которые оседают на коже, когда стреляешь в человека. И почему следы крови на одежде. Впрочем, работал он очень аккуратно, стрелял с расстояния.

Микрочастицы пороховых газов он оставил и на руках Бугаря, когда с его же руки стрелял ему под голову, в кадык. И еще он не поленился снять с него туфли, выпачкать их в луже крови, чтобы наследить ими в трапезной и моечной, и вернуть их на место. На них не было шнурков, и маневр не отнял много времени.

Еще пришлось закрыться серебряным подносом, когда он стрелял в Бугаря. Опять же чтобы кровь не попала на одежду. Поднос он потом вымыл и тщательно протер.

Себя Марк ранил в сауне так, чтобы там, на полу и стенах, осталась его кровь. Затем из моечного зала он изрешетил дверь парилки и уже тогда, вернувшись к Бугарю, вложил ему в руку «узи». Сделать это было непросто, ведь руки были в крови, и она не должна была остаться на полу в помещениях, через которые он шел. Но это ладно, если что-то капнуло, можно сказать, что это произошло уже потом, когда его выводили на воздух. Ведь раны тогда еще кровоточили. Но что делать, если вдруг следы крови остались на оружии? Марк тщательно и очень осторожно протер его, вкладывая в руку Бугарю. Осечек вроде не должно быть.

Он мог бы и не устраивать этот спектакль, тогда бы и руки были целы. Но тогда бы ему пришлось застрелить всех, кто находился в доме. В том числе и Настю. А это уже слишком. Хотя он, пожалуй, мог решиться на это, если бы того потребовала ситуация. Ведь он был тогда не человеком, а роботом-убийцей. Да он и сейчас не человек.

Но у него было время, чтобы выставить убийцей Бугаря и вместе с тем обезопасить себя. Даже слишком много времени. Минут пятнадцать пришлось находиться в парилке, ожидая, когда охрана узнает о произошедшем в доме убийстве. Но это время он провел с приоткрытой дверью. И еще столько же мучился в парилке, пока в нее не заглянул кто-то из охранников. Только дверь все это время была уже закрыта. Марк притворился, что потерял сознание, но имитация была частичной: он и на самом деле находился в предобморочном состоянии. И температура невыносимая, и крови он потерял порядком.

Но все-таки его план сработал, и вот он здесь, в больнице. Изображает недомогание, хотя чувствует себя неплохо.

Только на душе копошатся могильные черви. Как бы ни относилась к нему Настя, а он ее все-таки любил. И вообще, после убийства всегда бывает тошно.

– Что было дальше? Вы остались в парилке, а Бугарь вышел в раздевалку и там застрелился, так?

– Ну, говорят, что так. Меня когда из сауны выводили, я видел кого-то лежащим. Но все как в тумане было. В чувство меня привели, а все равно как неживой был.

– А почему он застрелился в раздевалке, а не в моечном зале?

Марк удивленно посмотрел на Ирину Сергеевну.

– Откуда я знаю?

– А почему он застрелился?

– Извините, но этот вопрос из той же серии.

Но следователя не смутил его сарказм.

– Насколько я понимаю, сначала он стрелял в вас, – невозмутимо продолжала она. – А потом уже застрелился сам. Или нет?

Марк насторожился. Не похоже было, что женщина страдала слабоумием. Может, она сделала себе карьеру через чью-то постель, но вряд ли она настолько глупа, чтобы задавать такие вопросы. Похоже, она пытается вывести его из душевного равновесия. Зачем?

– Ну, я не знаю, может, он сначала застрелился, а потом пошел за мной, – робко съехидничал он. – Я закрылся в парилке и не видел, что происходило за дверью.

– А может, все-таки видели?

– Все, что видел, рассказал. А чего не видел, домысливать не хочу. И плохо мне что-то, голова кружится.

– Хватит притворяться, Грушин! – вдруг рявкнула она. – Бугарь не произвел ни одного выстрела. Сначала вы расправились со своими жертвами, затем убили его самого. И руку вы себе сами прострелили.

Марк растерянно хлопал глазами, глядя на нее. Но внутри у него ничего не дрогнуло. Он был почти уверен в том, что у следователя разыгралась фантазия. И совсем не важно, что ее вымысел совпадает с действительностью.