Влюблен и очень опасен

– Таково наше соглашение. Мне было безразлично происходящее, поэтому я просто пошел Мередит на уступки и согласился. Единственное, она попросила меня пообещать никогда не продавать усадьбу ее детям. Она не хотела, чтобы они владели собственностью, которая не принесла им ничего, кроме душевной муки.

– Поэтому она была против, когда Маккензи загорелась желанием ее выкупить. – Розалин нахмурилась. – Интересно, почему она теперь передумала?

– Сложно сказать. Расскажу кое-что еще. Год назад Маккензи узнала: я, вернее, один из моих компаньонов владеет усадьбой Холлистер. Она не смогла с этим смириться и стала преследовать меня, требуя продать усадьбу ей.

– А ты сам никогда не хотел жить в усадьбе Холлистер? – спросила Розалин.

В глазах Джока вспыхнула злоба.

– Я ни разу там не был и не собираюсь появляться во владениях моего отца.

– Как ты думаешь, что теперь предпримет Мередит?

– Мы с ней на днях решили: усадьба будет приютом для смертельно больных детей или, возможно, реабилитационным центром для подростков.

– Ты скажешь Маккензи правду?

Он кивнул.

– Я устрою встречу с ней и Мередит. Тогда и посмотрим, согласится Маккензи с планами сваей матери или нет. Я подозреваю, что согласится, узнав, почему я отказывался продавать ей усадьбу. И я уверен: Маккензи продаст мне Лонгхорн. – Джок усмехнулся. – Зная ее, я смело могу утверждать: она заломит невероятную цену.

– Почему, Джок? – тихо спросила Розалин. – Почему ты так благородно поступаешь с Мередит – женщиной, которая всю свою жизнь ненавидит твою мать?

– Она спасла мне жизнь. Розалин приподнялась на локте.

– Что?

– Это было в то время, когда я пытался покончить с криминальными связями и сомнительным бизнесом.

– Тебя об этом попросила сестра, так ведь?

– Да. – Джок печально улыбнулся. – Я перестал общаться с Миком и другими парнями, и у меня быстро закончились деньги. Однако мне по-прежнему нужно было заботиться об Ане.

Внезапно до Розалин дошло:

– Мередит оплатила твою учебу в Гарварде? Он покачал головой.

– У нее тогда тоже были проблемы с деньгами. Нет, она не оплачивала мое обучение, однако нашла мне отличных спонсоров. Они поддерживали меня материально, пока я учился, и в первые годы после окончания университета, когда я вставал на ноги, занимаясь бизнесом.

– Они, конечно же, были щедро вознаграждены, – догадалась Розалин.

Джок пожал плечами.

– Я помог некоторым из них, – признался он. – Мередит познакомила меня с нужными людьми в Гарварде, и она неоднократно помогала мне найти жилье, в котором мы могли обитать вместе с Аной.

– Это огромная помощь! – восхищенно воскликнула Розалин. – Зачем она все это делала?

– Мередит понимала: мы с Аной ни в чем не виноваты. Мы пострадали больше остальных, даже больше, чем ее дети. Мередит настоящая леди. Разве я мог отказать ей в просьбе после того, что она сделала для меня?

– Не мог.

– Она даже пыталась помирить своих детей с Аной и мной.

– Однако ничего не получилось. Джок состроил гримасу.

– Ее попытки только усугубили вражду. Маккензи всегда обижалась на мать за ее помощь нам. Она всегда думала, будто я оказываю на Мередит давление. До нее даже не доходило, что все совсем наоборот.

Какое-то время Джок и Розалин лежали молча. Розалин пыталась собраться с силами и задать Джоку самый последний, решающий вопрос. В конце концов она откашлялась и произнесла:

– Мередит кое о чем мне сказала.

– У нее нашлось время для разговоров? – сухо спросил Джок, – И о чем она тебе сказала?

– Она заявила, будто ты меня любишь. – Розалин взглянула на него. – Это правда, Джок? Ты любишь меня?

Он с нежностью посмотрел на нее. Тут же все стало понятно без слов.

– Как ты можешь в этом сомневаться?

Джок нежно поцеловал Розалин в губы. Его поцелуй развеял все ее сомнения. Она поняла: Мередит оказалась права.

– Я люблю тебя всем сердцем и всегда буду любить, – произнес Джок. – У тебя еще остались вопросы?

– Только один. Что произойдет, если Маккензи продаст тебе Лонгхорн?

Он нахмурился.

– Мы сразу же переедем туда жить. Мы же договорились, ведь так?

– А как же твой жилой комплекс?

Джок наконец понял, о чем беспокоится Розалин.

– Ты сильно огорчишься, если я, купив Лонгхорн, откажусь от постройки жилого комплекса и решу расширить ранчо?

– Знаешь с ранчо у меня связано много воспоминаний, – сказала она, потом поспешно поправила себя: – С твоим ранчо.

– С нашим ранчо, Рыжик.

– С нашим ранчо, – повторила Розалин, чувствуя удовольствие. На ее глаза навернулись слезы.

– Наш ребенок будет помнить своих предков и с самого детства проникнется любовью к земле, на которой они жили. Я уверен, дом твоих родителей станет родным и для меня.

Джок поцеловал Розалин, затем положил руку на ее живот.

– Давай обсудим, как мы назовем малыша. Она рассмеялась сквозь слезы.

– Так скоро?

– За последние два дня у меня было много времени, чтобы это обдумать. – Он помедлил, на его лице появилось выражение неуверенности. – Если у нас родится мальчик, давай назовем его Джошуа.

Розалин заплакала сильнее, ей стало трудно говорить.

– Так звали моего брата.

– Да, я знаю – прочел это имя на его могиле.