Влечение

Из темноты вынырнули встречные огни. Мгновение внезапной слепоты. Дорога исчезла, словно провалилась.

Тормоза. Оглушительный скрежет в мозгу. Удар. Оглушительный звон стекла и лязг металла. И вспышка нестерпимой боли.

Роб попробовал пошевелить головой. Он стал понемногу воспринимать окружающее. Холодный воздух. Яркий свет от передних фар его же машины, отраженный от бетона. Он точным, рассчитанным движением повернул голову и увидел пустое пассажирское сиденье и распахнутую дверцу. Неужели Дэнни отстегнул ремень? Или вообще забыл пристегнуться?

Превозмогая боль, Роб отстегнул свой ремень и плечом толкнул дверцу. Вывалился на траву. И увидел, как от остановившейся невдалеке машины к нему бегут люди. Но он все-таки успел вскочить на ноги и обежать фургон сзади: капот разбился всмятку.

Дэнни лежал на боку возле самой бровки. Роб опустился на колени и увидел вытекающие из уха и носа алые ручейки.

— Очнись, старина! Вставай! Хватит валять дурака! Поднимайся, ладно?

Кто-то схватил его за руки и оттащил от Дэнни.

— Это мой друг, с ним все в порядке! — заорал Роб. — Что вы делаете?

Полисмен занял его место подле Дэнни.

Автомобили замедляли ход и уже на черепашьей скорости ползли к тому месту, где фургон врезался в мост и где теперь стояла полицейская машина с включенной вертушкой. На мокром гудроне блестели осколки.

— Вы сами поранились, — послышался чей-то голос. — Не беспокойтесь о товарище.

Роб не видел Дэнни: его загораживал второй полицейский, который, стоя на коленях рядом с ним, разговаривал по рации. Скользнув взглядом по веренице машин, Роб попытался вызвать сквозь пелену шока воспоминание о случившемся. Ничтожно малая доля секунды перевернула всю его жизнь, но он никак не мог вспомнить, что же все-таки произошло. Он словно вглядывался в зеркало с мутным пятном на месте стершейся амальгамы. Все, что было вокруг мутного пятна, виделось вполне отчетливо: полицейский в блестящей каске, комната Кэт, две девушки и зеленый бокал с водкой. Но он никак не мог различить то, что было посередине. Не помнил ни того, как фургон резко вынесло на обочину, ни как жал на тормоза, ни как машина врезалась в мост.

Роб спрятал лицо в ладонях. На лбу кровоточил порез.

Второй полицейский встал, и Роб наконец-то увидел Дэнни: тот, по-прежнему скрючившись, лежал на боку. Как будто спал. Только лицо уродовала черная, вытекавшая из носа дорожка, да еще одна такая же пролегла от уха к челюсти. В груди Роба родился странный звук и воплем вырвался наружу:

— Дэнни! Дэн! Открой глаза! Ну, открой же!

Он попытался подняться. Чья-то рука на плече помешала ему это сделать.

— Ты меня слышишь, Дэн?

— Успокойся, парень. Все в порядке. Сейчас придет «скорая».

Подоспели еще несколько полицейских машин с мигалками. Первая — белый «рейнджровер» — резко остановилась под углом к дороге. Оттуда выпрыгнули двое полицейских. Один принялся регулировать движение, а другой подбежал к Дэнни. И вновь оглушительные сирены и мигающие огни — на этот раз «скорой помощи».

Один полицейский сел перед Робом на корточки — так близко, что Роб различил щетину у него на подбородке.

— Ты ранен?

— Пустяки, — с усилием произнес Роб. К нему постепенно возвращалась чувствительность. Всюду болело, кололо, ныло.

— Ты был за рулем?

— Да, я.

Полицейский офицер достал блокнот.

— Давай, сынок, твои координаты. И твоего приятеля.

За этим последовал странный период невесомости и безвременья, словно все вокруг погрузилось в безвоздушное пространство, исполненное неподвижности, хотя крутились колеса, и мигали огни, и люди суетились, разговаривали по рации. Кто-то склонился над Дэнни, посветил фонариком — открытые глаза ответили зловещим блеском. Роб тщетно шевелил онемевшими губами, пытаясь произнести: «Все будет в порядке, тебя спасут. Все обойдется».

Дэнни вставили в рот какую-то трубку. Его окружили люди, и Роб не мог прорваться сквозь живое кольцо. Даже офицер, задававший ему вопросы, бросил все и наблюдал за работой медиков из «скорой помощи».

Врач сказал:

— Нужна машина с установкой искусственного дыхания.

Вот когда Роба пронзила догадка: Дэнни может умереть.

Но это же ни в какие ворота! Человек только что был жив — пил, курил, наслаждался жизнью, а через каких-то несколько минут лежит без сознания на обочине шоссе. Между жизнью и смертью. Сердце Роба полнилось возмущением. Собрать бы эту догадку в кулак, смять, раздавить — чтоб мокрого места не осталось!

— Ты пил? — спросил полицейский.

Новый удар! Робу с неумолимой ясностью представилось: возможно, это он виноват в том, что случилось с Дэнни. «Неужели это моих рук дело?»— спросил он себя. И ответил: «Да».

— Сколько ты выпил? — не отставал полицейский.

В голове у Роба помутилось; теперь он не помнил и того, что помнил раньше. Мутное пятно расползлось и затмило собой недавнее прошлое. Синие огни двоились и рассыпались на мелкие искры. Роб перестал различать лица и уже не видел состарившихся глаз на молодом лице полицейского.

Он с трудом выдавил ответ:

— Немного. Совсем немного.