Влечение

Джесс рассеянно открыла морозильник и достала что-то, завернутое в фольгу и покрывшееся кристаллами льда. Лазань — деликатесная лапша от «Маркса и Спенсера», две порции. Куплена еще при Дэнни. Джесс редко покупала там продукты: дорого. И вот — пригодилось на Рождество.

— Но ведь этого не случилось. Ты жив, а мой сын погиб.

Она спохватилась и не дала сорваться с языка тяжелым обвинениям. Положила лазань в микроволновую печь и покрутила ручки.

Роб сжал руками голову.

— Я не нуждаюсь в напоминаниях. Ах, если бы я мог снять с души часть тяжести, излив перед вами душу!

— Если бы да кабы, — с каменным лицом произнесла Джесс.

Она неловко, чувствуя на себе взгляд Роба, двигалась по кухне, доставая ножи и вилки, раскладывая их на столе, машинально расставляя тарелки. Собственные руки казались ей непомерно большими; от того, что она старалась прямо держать голову, заболела шея.

— Мне пришел повторный вызов.

— То есть?

— В полицию. Они там собирают улики и свидетельские показания. Когда соберут, предъявят мне обвинение. Назначат день суда.

— Да, это мне известно.

Он сел и уронил лицо в ладони. Джесс подошла и дотронулась до его плеча. Ее снова пронзило странное ощущение: они чувствуют одно и то же.

Засвистела микроволновая печь.

— Есть хочешь?

Он против воли кивнул. За столом она попросила:

— Расскажи все, что ты помнишь. Об аварии. Ты ведь за этим и пришел?

— Как вас зовут?

— То есть?

— Как мне к вам обращаться — миссис Эрроусмит или как?

— Джесс.

— Ладно. Значит, Джесс.

Он рассказал об их бегстве от дома Кэт. Она все ниже наклоняла голову.

— Мы вскочили в фургон. Гнали как сумасшедшие по закоулкам. Потом выбрались на кольцевую и заметили погоню. Я выжал газ.

— А Дэнни?

— Он все кричал: «Гони, Роб! Гони!» Потом вдруг вспыхнули огни. Меня ослепило.

Роб уронил нож и вилку и горестно мотнул головой.

— Я увидел бетонную стену. Очень близко. Капот — всмятку. Пассажирское место пусто. Дверца распахнута. Дэнни лежит на обочине, как будто спит. Вот и все, что я помню.

— Понимаю.

Он всем корпусом повернулся к ней.

— Да? Вы можете себе представить, что чувствуешь, если по твоей вине погиб человек?

— Я не то имела в виду.

Роб рассек ребром левой руки воздух и хватил по тарелке. Та слетела со стола и разбилась вдребезги. Он вздрогнул и зажал ладонями уши. Джесс отпрянула.

— Не бойтесь. Я не способен причинить кому-то зло. Только самому себе.

«Мальчишка, — подумала Джесс. — Как Дэнни. Зациклен на самом себе». Тем не менее ее тронул его саморазоблачительный пафос.

— Извините — разбил тарелку.

Он собрал осколки и бросил в мусорное ведро.

— Ничего.

Джесс встала. В ее тесной кухне было не так-то просто разойтись. По этой или по какой другой причине, но она вдруг уткнулась лбом в его грубошерстный свитер. Роб положил ей ладонь на затылок и приблизил ее лицо к своему. Оба долго стояли, затаив дыхание, прислушиваясь к самим себе.

— Что же нам делать? — пробормотала Джесс.

— Тянуть лямку. Что еще остается?

Неожиданно это ее успокоило. «Тянуть лямку». Должно быть, перед Робом вопрос так стоял не впервые. А разве не так жила она сама?

Она отстранилась и, поставив перед ним другую тарелку, указала на лазань.

— Приканчивай.

Себе она налила вина.

— У тебя есть адвокат? Что он говорит?

Роб сгорбил плечи.

— Что он может сказать? Пустомеля. К тому же еще не видел дела. Меня будет судить королевский суд. Больше мне ничего не известно.

— Может, мне поговорить с твоим адвокатом?

Роб недоверчиво уставился на нее. А убедившись, что она не насмехается, улыбнулся. До сих пор Джесс не видела, как он улыбается. Она против воли почувствовала восхищение — и не только. И вдруг заметила, что Роб точно так же оценивающе смотрит на нее. Она застыдилась и поднесла ладонь к лицу:

— Не стоит, — тихо ответил Роб. — Но спасибо за предложение.

Они одновременно поднялись, чтобы отнести посуду в мойку. Однако на этот раз двигались крайне осторожно, избегая столкновений.

— Идем в гостиную, — предложила Джесс. Она не затопила камин, и в комнате было холодно, неуютно.

— Можно? — спросил Роб, указывая на камин. Минутой позже в топке весело заплясали желтые огоньки. На них уныло пялился единственным глазом невключенный телевизор.

— Сейчас идет «Рождественская ночь со звездами экрана», — пробормотал Роб.

— Может, лучше просто посидим, потолкуем? — возразила Джесс. Она еще не задернула шторы, и с улицы они должны были смотреться как мать и сын, вместе встречающие Рождество.

Роб как будто прочитал ее мысли — встал и задернул шторы. Джесс неожиданно всхлипнула.

— Господи, почему с нами нет Дэнни?

Роб взял ее за руку.

— Я понимаю, что вы чувствуете. Но его не вернуть.

— Расскажи мне правду.

— Все, что хотите.

— Кто все-таки набросился на девушку — Дэнни или ты?

Роб молчал.

— Дэнни, да? Но зачем?

— Так уж он был устроен: если что-нибудь приспичит, вынь да положь! Любил добиваться своего во что бы то ни стало.

Да. Он привык добиваться своего — будь то ее внимание, или игра в монопольку, или игрушка Бетт…

Она заботилась о Бетт, но была с ней строга. Зато Дэнни получал от нее все, что хотел.

Напрасно она доискивалась правды!

— А что сделал ты?