Властью Песочных Часов

Что и говорить, Лайла и впрямь оказалась знойной женщиной. На вкус Нортона она была даже чересчур знойной. Чтобы не сказать — совсем корова. Похоже, во время беременности она прибавила десяток-другой килограмм, а затем не позаботилась избавиться от них. Орлин и в последний месяц беременности умудрялась выглядеть стройной. А эта… экие ляжки, и живот пузырем. Впрочем, пока что Лайлу еще можно было назвать под настроение соблазнительной пышкой, но еще килограмм-другой — и она плавно сползет в категорию «слоних» и «толстомясых».

Впрочем, избыток жира — дело десятое. Главное, что его отвращало от Лайлы, — в его глазах она была тут вроде самозваного оккупанта. Она заняла место Орлин. Умом Нортон понимал, что Лайла здесь по праву, что она «работает» на Гавейна, что она преуспела в том, в чем Орлин потерпела фиаско, — родила здорового и жизнеспособного ребенка, хотя с полом и вышла некоторая промашка. Лайла заслуживала всяческого уважения… Но сердцем Нортон не был способен принять ее. К этой женщине он не смог бы прикоснуться, не чувствуя предательства по отношению к Орлин.

Ощущая себя грубияном и хамом, он молча развернулся и пошел прочь. Что бы ни случилось, сюда он больше никогда не придет. Ему сюда нельзя.

Он был настигнут Гавейном в очередной раз уже на Марсе.

Нортон, в легком космическом комбинезоне и с запасом кислорода за спиной, совершал пробежку по холодной пустыне, покрытой мелким красным песком. Внезапно рядом из ничего соткался знакомый призрак. Ни в каком кислороде он, естественно, не нуждался и одет был совсем не по-марсиански — в сорочке с открытым воротом.

Сколько Нортон его помнил, призрак всегда был в этой сорочке. А убит он был в панцире. Почему же сорочка? У призраков имеется свой гардероб? Но в таком случае — почему же этот гардероб такой бедный?

— Здесь ничто не развлекает глаз, — сказал Гавейн. — Кругом песок, песок, песок. Одна разница, что красный. Чего ради тебя сюда занесло?

— Потому что от Земли далеко, — сердито отозвался Нортон. — И к тому же я любознательный.

— А в-третьих, тут меньше вероятность, что я найду тебя. Так?

— А хотя бы и так!

— Готов поспорить, ты полагал, что мне слабо до тебя добраться — ведь межпланетные путешествия призракам не по зубам. Магия бессильна перед космическими расстояниями.

— Ну, полагал.

— О чем ты не подумал, так это о сверхмощном переместителе материи — он часть моего богатства. Ну, тот, который в подвале. Орлин наверняка тебе показывала. Я здесь не благодаря магии, а благодаря науке.

— Век живи — век учись.

— Только дураком не помри. Глупо бегать от меня, Нортон. Видишь, я опять тебя нашел.

— Вижу, что нашел. А теперь двигай восвояси.

— Вежливый малый, нечего сказать! Рано мне отчаливать.

— Гавейн, какого рожна тебе от меня нужно? Ребенка тебе родили. Если мальчика нет, то девочка станет наследницей — закон ничего против не говорит. Почему бы тебе не угомониться и не податься в Рай? Говорят, приятное местечко.

— Ну, пока что Рай гарантирован мне не на все сто процентов…

— А пусть бы и в какое место поплоше. Все равно лучше, чем слоняться бессильным и бесплотным духом по Земле и подкладывать своих жен под разных мужиков.

Гавейн неопределенно передернул плечами.

— Отчасти резонно, отчасти нет, — сказал он. — Но покуда мне никак нельзя покинуть Землю. Наследника мужского пола нет — стало быть, главное дело не закончено. И это с моей стороны не оглядка на юридические штучки-закорючки. Это личное. Хочу иметь наследника-мальчишку! Хочу и буду его иметь!

— В таком случае не трать время на меня. Найди своей корове другого быка.

— Есть уже, есть. Но это, сам понимаешь, быстро не делается…

— Что ж получается? Ты по новой еще девять месяцев будешь кантоваться возле меня?

— Не то чтобы угадал. Видишь ли, я чувствую некоторую ответственность за тебя…

— Ты? Ответственность? За меня?

— Да, за тебя. Кто, как не я, втравил тебя в эту историю, из которой ты вышел тенью себя прежнего? Я притащил тебя к Орлин. Я испоганил наследственность ребенка. Таким образом, я тебя вознес — и я же тебя шмякнул об землю. И не мне винить тебя за то, что ты по сю пору такой грустный и хамишь мне почем зря.

— Что было, то прошло, — сказал Нортон. — Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон. Я же знаю, что в твоих поступках не было злого умысла.

— Не было, не было. А груз на душе все-таки остался.

— Как призрак может иметь груз на душе? Я полагал, что призрак — это голая душа, то есть душа без тела.

— Хоть душа-то и голая, да не склизкая, — лукаво усмехнулся Гавейн. — Вот груз-то и не скатывается. Давит он на меня, давит. И вниз тянет, в сторону Ада.

— Но ведь уже решено, что тебе в Рай!