Властители и судьбы

Остальные получили единовременно от 24000 до 1000 рублей, а также крестьян. Всего сорок с небольшим гениев народа получили 526000 рублей и 18000 крестьянских душ. Иными словами: 18000 избирателей были подарены в пожизненную кабалу своим депутатам.

Екатерина знала, как делается история: она торопилась с коронацией.

В августе «для отправки в Москву было сделано 120 дубовых бочек с железными обручами по расчету на 5000 рублей серебряной монеты в каждую бочку», — 600 тысяч рублей.

600 тысяч рублей были нужны Екатерине на сюрпризы друзьям и «для бросания денег в народ».

Коронация Екатерины II состоялась 22 сентября в Москве, в воскресенье, в Кремле, на Красном крыльце, под звон колоколов, — салют! Шесть камергеров поддерживали императорскую мантию, конец мантии нес граф Шереметьев, обер-камергер, сенатор. 20 архиереев и 35 архимандритов пели псалом «Милость и суд воспою тебе, господи!». Началось священнодействие: К. Г. Разумовский поднес Екатерине II на золотой подушке золотую корону. Императрица взяла двумя руками корону и надела ее на свою голову. Произошла пушечная пальба. На Красной площади жарили быков. Били фонтаны рейнвейнского.

После коронации произошли подарки.

Все Орловы были возведены в графское достоинство. К. Г. Разумовский получил бриллиантовую шпагу. Все так называемые соучастники заговора получили серебряные сервизы.

Коронационные торжества продолжались еще три месяца, потом государственная деятельность Екатерины II, Великой, стала налаживаться и вошла постепенно в свою колею.

Вот выписка из камер-фурьерского журнала — перечисление характерных для царствования Екатерины событий, своеобразная летопись России со 2 января 1763 года по 2 февраля 1763 года:

2 января маскарад у графа Шереметьева П. В.,

7 " маскарад у графа Чернышева И. Г.,

9 " маскарад для всего дворянства,

10 " опера на российском диалекте,

12 " куртаг (дворцовый прием с банкетом),

13 " маскарад у Локателли,

16 " маскарад публичный,

17 " маскарад у князя Воронцова И. Л.,

18 " маскарад у князя Гагарина С. В.,

19 " трагедия на российском диалекте,

20 " прием у графа Букингема, милорда, посла Англии,

22 " прием у графа Гендрикова И. С., в селе Пруссы,

23 " маскарад публичный, по пригласительным билетам,

24 " венчание подпоручика конного полка Алексея Челищева с графиней Варварой Гендриковой (племянницей Петра III)

25 " трагедия на российском диалекте, балет, нахт-комедия, вечернее кушанье у графа Орлова Г. Г.,

26 " российская трагедия,

30 " в барже, поставленной на полозья, и в фигурных санях, — к Бецкому И. И. смотреть маскарад, оттуда в Кусково, к Шереметьеву П. Б.,

31 " русская опера,

1 февраля публичный маскарад по пригласительным билетам, билеты были напечатаны тиражом 3000 экземпляров,

2 " маскарад для малолетних детей генералов и дворян (от 8 до 12 лет).

Начало государственным долгам и выпускам бумажных денег было положено в царствование Екатерины II.

Царствование Екатерины II оставило в наследство потомству 280 000 000 рублей долгу.

10

Это лето выдало только четыре теплых дня, да каких там теплых, тепловатых, — проклятое лето.

Стояли традиционные петербургские холода; семь градусов в тени, а солнца все лето не было ни разу.

В это лето произошло еще четырнадцать заговоров и четырнадцать простых процессов над заговорщиками. Все заговоры были в пользу Иоанна Антоновича, двадцатитрехлетнего императора Российской империи, который вот уже двадцать два года сидел в Шлиссельбургской крепости, которого не видела еще ни одна живая душа. Его не видели — на него надеялись.

В это лето в дебрях Российской империи появилось четыре самозванца, четsре Петра III под простыми фамилиями: Кремнев, Чернышев, Богомолов и Асламбеков. Первые три — беглые солдаты и крестьяне. Последний, Асламбеков, — даже инородец. Призрак Петра III появлялся повсюду, и не только в России, но и в Сербии, в Черногории, в Польше, в Киргиз-Кайсацкой орде. Ходили по всей Европе и Азии, бунтовали под именем Петра III незамысловатые авантюристы.

В это лето в России появился и распространился в списках «плач холопов» — крестьянское произведение поэзии, безымянное, в котором автор восклицал: «О горе нам, холопам, от господ и бедство!»

Стояла плохая погода, петербургские тучи плыли на запад, петербургское небо не меняло своей повседневной окраски, — легкое, тяжелое, как ртуть, а время от времени в небе кто-нибудь видел (или оно ему мерещилось?) северное солнце, нарисованное детской кисточкой, петербургское светило, оно освещало кое-как улицы столицы, просачиваясь сквозь тяжелые тучи, но — никакого тепла. Моросило.

В то же лето в Петербурге появилось множество летучих мышей.

Сначала они жили незаметно, в Казанской церкви, потом разлетелись по всему городу, во все стороны. По ночам они кричали страшными голосами, бились в окна, устраивали шабаши на чердаках.

Петербург боялся летучих существ, с амвонов провозглашались проклятья им, суеверие нашептывало, что никакие это не мыши — вурдалаки, вампиры в образе таких тварей, мстители за убийство императора Петра III, вестники восшествия Иоанна Антоновича.