Властелин Севера

Выбежав на другую поляну, он замедлил бег и остановился. Лапы вытянулись и превратились в человеческие ноги и руки, хвост исчез, а морда превратилась в человеческое лицо. Темно-серая шерсть медленно обернулась темно-синим плащом, штанами и рубахой. Черная повязка на лице скрыла правый глаз.

Одноглазый повернулся и подошел к своему восьминогому скакуну, который стоял, привязанный к дереву, и приветливо смотрел на хозяина. Вскочив в седло, он бросил взгляд в ту сторону, откуда только что прибежал в обличии волка.

— Итак, семена посажены, и скоро взойдет росток, из которого вырастет великое древо славного рода, чей потомок однажды спасет этот мир, — сказал он сам себе. После некоторого молчания он воскликнул — Я принес вам свой самый первый дар!

Лица и события грядущего пронеслись перед его взором. Он видел девушку с выдающимся вперед животом, он видел повивальную бабку, держащую в своих морщинистых руках визжащего младенца. Он видел обряд наречения девять ночей спустя, на котором Сванхвит будет стоять, держа малыша в руках: обрызгав его водой, она назовет его Ильвингом, то есть Волчонком. И никто не будет знать — почему? Никто, кроме нее одной…

Он пришпорил коня, и конь поскакал по поляне, чтобы оттолкнуться и вспарить ввысь в безоблачное голубое небо.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда Вульф открыл глаза, солнце уже стояло в зените, и его сияющий диск просвечивал сквозь тонкий слой плывущих облаков. Вульф долго смотрел на небо, пытаясь вспомнить, что с ним произошло и почему он лежит на земле, привязанный к дереву. Он повернул голову и острая боль в правой части тот час напомнила ему обо всех событиях прошлой ночи. Ему вспомнились слова хримтурса, которые тот сказал, взирая на плененного человека. «Жертва Трюму, на закате»…

— Нет, — невольно вырвалось у Вульфа. Он удивился звучанию своего голоса и вспомнил, как Сигурд прошлой зимой застудил горло. Тогда он говорил почти так же, как Вульф сейчас — сиплым, осевшим голосом.

В горле по-прежнему першило, а мышцы ныли от усталости и ран. Два пореза на туловище пульсировали острой болью так, будто к этим местам приложили раскаленное железо. Руки и ноги были связаны, и он не мог даже пошевелиться. До захода солнца было еще достаточно времени, тем не менее, он не видел никакого выхода из создавшейся ситуации. Ему не хотелось верить в то, что он может закончить жизнь, как жертвенное животное. Глупо было бы надеяться, что его товарищи вернутся и освободят его — он приказал им спасать пленных и бежать отсюда. Сейчас они должно быть уже далеко.

Вульф опустил голову на жесткую землю и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Перед его внутренним взором проплыли картины теплого лета, широкого поля, покрытого сочной травой, полуобнаженной девушки, весело шагающей к лесу. Вульф вздрогнул и его разум осветился всполохами молнии, когда из памяти всплыло видение, озарившее истерзанный рассудок ответами на вопросы, которые он ставил перед собой с тех пор, как испил от источника мудрости. Он вспомнил хищника, оставившего свое звериное семя в утробе юной девушки; он вспомнил, как тот зверь обернулся богом Воданазом. Он также припомнил могучего орла, который опустился на камень в ту ночь на берегу Ингвифьордра, и обернулся многомудрым асом. Он видел своего далекого предка воплоти и ощутил сейчас, лежа связанный на каменистой земле, что в его человеческих венах течет божественная влага, которая несла с собой крупицы безграничных знаний и магических умений древних, пробуждая в нем гамму доселе неведомых чувств.

Дрожь прошлась по всему телу ледяной волной, вызывая доводящую до безумия чесотку. Казалось, что из кожи лезут сотни тысяч тончайших игл, превращаясь в острую, белую как снег щетину. Заболели суставы и сухожилия, которые где-то вытягивались в длину, а где-то сокращались, сердце забилось с силой кузнечного молота, который выбивал новый ритм его жизни. Нос и челюсть вытянулись вперед, превратившись в волчью пасть, в которой выросли два ряда острых зубов с торчащими наружу клыками. Ногти на его пальцах удлинились и искривились в когти, а все тело покрыла белая шерсть.

Веревка соскользнула с тонких волчьих конечностей, позволив Вульфу извернуться и встать на четыре лапы. Он огляделся по сторонам, принюхиваясь к несущимся отовсюду ароматам. Отвратительная вонь турсов, от которой шерсть на загривке вставала дыбом, будила в нем чувство тревоги, смешанное со злобой. Угрюмое рычание невольно вырвалось из его звериной глотки, когда он заметил спящих вокруг тлеющего костра троллей. Вульф неторопливо подошел к ним и наклонился над одним из чудовищ. Темно-зеленое горло вздувалось и опускалось в такт дыханию, притягивая к себе своей соблазнительной беззащитностью. Приложив клыки к горлу тролля, Вульф резко сжал челюсти. Раздался хруст, и горькая жидкости потекла в рот оборотня. Вульф потряс головой, пытаясь сплюнуть нечеловеческую кровь.