Властелин Ада

— Этот шрам… — молвлю я. — Кровь… — добавляю я. Я больше разговариваю сама с собой. Я помню, что у него сильно кровоточил лоб, когда это случилось. Только… у него этого не было, когда мы были вместе. Тем не менее, я знаю, что была там, когда он поранился.

Как это произошло?

Я вообще не помню никаких подробностей.

Какого чёрта!

В глазах Роджера мелькает паника. Он хватает меня за руку и сжимает.

— Спасибо, — выпаливает он. — Большое тебе спасибо.

Я не уверена, что он имеет в виду. Я всё ещё смотрю на шрам. Всё ещё вижу кровь, льющуюся из его раны на голове. Он плачет. Он обхватывает голову руками. «Что я наделал?» — он повторяет это снова и снова. Я не понимаю. В моей голове полная неразбериха.

— Спасибо, что прикрыла меня, — продолжает он, когда я по-прежнему ничего не говорю.

Моё сердце начинает бешено колотиться. Кровь застывает у меня в жилах. О чём он говорит?

— Без проблем, — отвечаю я, подыгрывая. Есть это призрачное воспоминание. Оно есть, но я не могу за него ухватиться.

— Я всё ещё не могу поверить, что ты ничего не сказала, — он качает головой. — Какое-то время я думал, что ты не можешь вспомнить. Но ты можешь, не так ли? — в его глазах мольба.

Я киваю и с трудом сглатываю.

— О, боже, — стонет он, обхватывая голову руками, почти так же, как в ту ночь. Он обхватывает голову руками. На его руках кровь. Рана на голове кровоточит. «Что я наделал?» — он повторяет. Затем он говорит: «Я убил его».

О, боже!

— Я не отвозила тебя домой, — шепчу я. Опять же, больше себе, чем ему. — Ты был там, — добавляю я. Я всё ещё не помню аварию. То, что произошло после, тоже в основном размыто. Эту часть я помню. Я также внезапно вспоминаю, что там был отец Роджера. Почему там был его отец? У меня появляется всё больше воспоминаний.

— Почему ты ничего не сказала? — спрашивает он, в его глазах мольба. — Я всё ждал, что ты… расскажешь властям, но ты этого не сделала, — в его глазах появляется выражение благодарности. — Я никогда не смогу отблагодарить тебя в полной мере, Шеннон. Ты должна знать, что я хотел признаться. Я хотел пойти и увидеть тебя, но мои родители не позволили мне. Они убедили меня забыть об этом. Они запретили мне видеться с тобой. Разговаривать с тобой. Я… я… — он проводит рукой по волосам.

Всё моё тело онемело.

Мои руки холодные.

Мне трудно дышать.

Я не могу поверить в то, что слышу.

Роджер продолжает.

— Мне сказали оставаться дома из-за этого, — он указывает на свой лоб. — Я хотел…

— Всё в порядке? — это Найт. Голос у него сердитый.

Я поднимаю глаза и вижу, как у него на лбу пульсирует вена. Мышцы по обе стороны его шеи напряжены, и он сжимает обе руки. Его глаза прищурены на Роджере.

Моё сердце бешено колотится. Я смотрю на Роджера, который всё ещё смотрит на меня.

— Ты должен был что-то сказать. Ты должен был поступить правильно, — я говорю это без враждебности или гнева. Я встаю. — Пойдём, — зову Найту. Мне нужно убираться отсюда. Найт не может узнать, потому что я думаю, что он может просто убить Роджера голыми руками. Я могу просто позволить ему.

Я беру Найта за руку и оттаскиваю его, потому что он всё ещё смотрит на Роджера с такой ненавистью, что это почти осязаемо.

— Что, черт возьми, это было? — спрашивает он меня, когда мы идём к двери.

— Не здесь, — отвечаю я, вцепляясь в его руку всем своим существом. — Не здесь, — повторяю я, когда мы выходим на улицу.

20

Найт

Дорога домой кажется долгой. Хотя она длится всего десять минут. Никто из нас ничего не говорит, но напряжение зашкаливает. Мне приходится стараться не скрипеть зубами.

Чего хотел этот ублюдок?

Зачем он искал Шеннон? Как будто он только и ждал, чтобы наброситься на неё.

Я уловил конец их разговора. Не потому, что подслушивал, а потому, что у меня отличный слух. Для меня это не имело никакого смысла. По выражению лица Шеннон я понял, что между ними произошло что-то серьёзное.

Я чувствую, как она дрожит рядом со мной, пока мы едем домой. Она крепко держит меня за руку. Её сердце всё ещё бьётся чертовски быстро. Я подумываю сказать водителю повернуть назад, чтобы я мог надрать задницу этому придурку. Я этого не делаю, но только потому, что знаю, что Шеннон этого бы не хотела.

Я смотрю в её сторону, и она бледна, как привидение. Я заставляю себя дышать. Чтобы успокоиться. В подобных ситуациях терпение никогда не было моей сильной стороной. Мне нужно действовать. Я хочу это исправить.

Наконец-то, чёрт возьми, мы подъезжаем к моему дому.

— Спасибо, — произношу я это слово, выходя из машины. Водитель вздрагивает от моего резкого тона.

Я обхожу машину, чтобы помочь Шеннон выбраться. Я обнимаю её. Мы внутри через несколько минут. Я хватаю её за руку и пинком закрываю дверь, а затем веду её на кухню.

— Я в порядке, — шепчет она.

— С тобой не всё в порядке, — не соглашаюсь я. Я беру её на руки и сажаю на островок, чтобы быть с ней лицом к лицу. — Я принесу тебе газировку. Тебе нужен сахар.