Власть Варяга

— Прекрасно, Геннадий Васильевич, — бодрым голосом сообщил Чертанов. Полковник редко звонил домой, стало быть, случилось что-то серьезное. Интересно, что именно?

Михаил даже не заметил, как подобрался, и теперь сидел, выпрямив спину, словно проглотил аршин. Геннадий Васильевич умел дисциплинировать даже на расстоянии.

— Я спрашиваю не о твоих личных делах, а об убийстве, — неодобрительно буркнул Крылов. — Съездил на прежнее место работы, узнал что-нибудь?

— Так точно. Только что приехал. — Михаил случайно зацепил бутылку с остатками водки, и она, опрокинувшись, расплескалась на паркет. — Беседовал со свидетелями.

— Что это у тебя там гремит? — живо поинтересовался Крылов. — Хлещешь, наверное, водяру, расслабляешься, так сказать, после рабочего дня.

— Нет, что вы, Геннадий Васильевич, — яростно запротестовал Чертанов. Во внерабочее время полковник любил, чтобы его называли по имени-отчеству. — Это кружка с чаем грохнулась. Заварил покрепче, хотел немного взбодриться после работы. Ну и опрокинулась.

— Вот позвонил тебе и тут же неприятность доставил. Вытирать пол придется. Куда ни глянь, а иметь дело с начальством всегда хлопотно, не так ли? — едким голосом заметил Крылов.

— Ну что вы, Геннадий Васильевич, тут просто…

— Ладно, ладно, не оправдывайся. Давай по делу. Что там говорят о Шуркове?

— Я переговорил со множеством людей. В принципе, все его характеризуют одинаково. Парень он был не без способностей, очень контактный, у него было очень много приятелей. Конечно, не все гладко с его некоторыми делишками, с этим еще предстоит разобраться, но всяких серьезных дел он старался избегать и очень дорожил своим покоем.

— Зацепки какие-то серьезные есть? — по-деловому спросил полковник.

— Нельзя сказать, что это какие-то зацепки…

— В общем, так, если ничего существенного нет, могу кое-что тебе подкинуть. На Ново-Басманной улице произошло убийство, оно очень напоминает случай, который ты уже ведешь. Два смертельных ранения — в голову и в пах. У меня такое впечатление, что это работал один и тот же человек. Проработай эту версию как следует. Выезжай туда немедленно. Осмотрись и проверь на предмет вот чего: не пересекались ли Шурков и этот убитый друг с другом!

— Сделаю, — живо отозвался Чертанов, почувствовав прилив энергии. От хмеля не осталось и следа.

— За тобой послали машину, будет минут через пять. Так что собирайся.

Чертанов хотел ответить, но в трубку ударили пронзительные короткие гудки.

* * *

До места доехали быстро, за каких-то пятнадцать минут. В час пик подобный путь за счастье преодолеть минут за сорок пять, и Михаилу порой казалось, что они передвигаются на каком-то летательном аппарате. Вот сейчас колеса аккуратно сложатся под брюхом автомобиля, как у самолета, и милицейская «Эспера», тряхнув крыльями, взмоет над бульварами.

Будь расстояние немного побольше, возможно, нечто подобное и произошло бы, но машина притормозила у пятиэтажного здания с освещенным фасадом.

Молодой шофер, всю дорогу сыпавший анекдотами, как будто спешил не на место убийства, а на пикник, вдруг неожиданно заскучал и, широко зевнув, направил машину в тихий дворик.

Милицейские будни продолжались.

Труп лежал во дворе, под фонарем. Яркий свет, падавший на асфальт, освещал распластанную фигуру. Голова убитого была запрокинута, а глаза широко открыты, как будто он хотел посмотреть, что же делается у него за спиной. Да вот беда, обзору мешал низенький штакетник, окружавший дворовый газон.

Кровь обильно залила штаны убитого, и при искусственном свете она казалась нереально красной, почти бордовой. Ну что ж, она может быть и такой. А вот ранение на лбу, наоборот, выглядело небольшим и очень аккуратным. Отверстие с запекшимися краями. Выходного отверстия видно не было, пуля застряла где-то под черепной коробкой, прошив мозг. Покойник, несмотря на худобу, занял много места. Пешеходу, объявись он в неурочный час, пришлось бы сделать заметный крюк.

Чертанов увидел Кирилла Балашина с рулеткой в руках. Эксперт священнодействовал. И поди тут разберись, в чем дело, не то майор снимает мерку на гроб, не то замеряет ширину двора. Иногда в движениях экспертов бывает больше лукавства, чем ремесла. Впрочем, они называют это не иначе как творческим подходом. Михаила Чертанова всегда удивляла способность Балашина появляться на месте преступления раньше других. В управлении шутили о том, что души, прежде чем отправиться на небеса, нашептывали эксперту, где следует искать оставленные ими тела.

Как бы там ни было, но в своем деле Балашин был артист, этого у него не отнять, и когда он работал, по-сократовски наморщив высокий лоб, то на его лицедейство сбегалась посмотреть половина оперативного состава. И сейчас все его действия больше напоминали театр одного актера. Остальные опера, встав за красную ленточку, терпеливо наблюдали за его чудачествами.