ВЛАСТЬ ПРОКЛЯТИЯ

– Это касается всех троих, – добавил заключенный, отталкивая от себя сержанта и нанося удар оторопевшему и потому совершенно не сопротивляющемуся детине.

Детина, казалось, этого удара даже и не почувствовал. Он ошалело посмотрел на заключенного и растерянно произнес:

– Ну, теперь тебе конец!…

И тут слух резанул громкий свистящий шорох выстрелившего бластера. Голова заключенного дернулась, на виске возникло черное обуглившееся пятно, человек как-то неестественно повернулся, взмахнул руками, словно собираясь пуститься в пляс, и рухнул на металлические плитки пола.

– Идиот… – прошипел сержант, подходя к заключенному и массируя на ходу руку. – Чуть руку мне не сломал, сволочь… Ты как? – Он посмотрел на холеного, все еще державшего в руке бластер. – Потомство иметь сможешь?

Детина захохотал.

– Я его на лоскутки порежу, – проскулил холеный, с трудом поднимаясь на ноги. – Я его… он у меня… сволочь…

– Пошли к айттеру, – прервал его сержант, глядя на начавший уже дымиться труп заключенного. – Он должен ожить минут через пять.

Тело заключенного истаивало на глазах. И через миг на полу осталась лишь кучка серо-зеленой одежды.

– Пошли, – поторопил сержант, первым направляясь к двери.

– Ну, сейчас он воскреснет, – многообещающе простонал холеный, кое-как перебирая ногами, – уж я ему устрою… Давно я не был так зол.

– Давно ты как следует не получал! – хихикнул детина. – А ведь и мне от него досталось! – С неожиданным удивлением детина посмотрел на сержанта, словно только что вспомнил удар, нанесенный ему заключенным. – Ну, сволочь! Раз двадцать убью его, это точно!…

И детина принялся живописно излагать, что именно он будет делать с заключенным, когда тот воскреснет. Сержант тяжело вздохнул – воображение у детины было убогое, и дальше «я его так» и «я его этак» фантазии не заходили. Злобный же прищур худощавого был страшен. Сержант невольно посочувствовал несчастному заключенному, которому предстояло провести немало часов в обществе этого холодного, жестокого и беспощадного садиста. Впрочем, жалость эта мелькнула и пропала. Потому что сержант тут же вспомнил, что приходилось испытывать ему самому – сержанту Имперской охраны, – когда случалось оказываться в подобном положении.

Часовые у дверей, за которыми располагался айттер, при появлении этой решительно настроенной троицы встали по стойке «смирно». Сержант приказал открыть дверь, и они вошли в просторную светлую комнату. Стены, пол и потолок тут были выложены белой пластиковой плиткой, легко моющейся и совершенно не пропускающей за пределы комнаты никаких звуков. Ослепительно-белый овальный диск айттера на этом фоне почти не был заметен. Тонкие изогнутые ножки, на которых покоился диск, тоже не бросались в глаза, и создавалось впечатление белого облака, парящего в вылинявшем от жары небе. Лишь небольшой пульт управления напоминал о том, что здесь, в этой комнате, находится айттер – устройство, способное вернуть к жизни любое живое существо, которое предварительно было подвергнуто процедуре снятия матрицы.

– Успели, – облегченно вздохнул худощавый, увидев пустующий пока диск, и плотоядно ухмыльнулся. – Даже сигнал еще не сработал…

Сигнал срабатывал каждый раз за две минуты до появления объекта – неприятный звук высокого тона, ярко-синяя мерцающая полусфера, окутывавшая белый диск. Ничего этого пока не было.

Сержант вдруг подумал, что никто толком не знает, как именно снимается матрица. Что айттер измеряет, запоминает, фиксирует? И как он воссоздает человека? Да и не только человека – ксионийцы, кассилиане и альгатирейцы тоже бывали гостями урановых рудников Тарса-1. Вечными гостями, умирающими бессмертными. И каждый раз айттер срабатывал как часы…

Сержант нахмурился. Эта мысль почему-то вызвана у него тревогу. Некоторое время он пытался понять, что же его беспокоит, но так и не смог. И только когда его худощавый приятель посмотрел на часы и недовольно проворчал: «Долго что-то…», до сержанта дошло, что – да, действительно, на этот раз что-то слишком уж долго.

– Не пора еще? – нетерпеливо спросил детина.

– Вроде пора бы уж, – пожал плечами сержант. – Ладно, подождем еще, куда он денется?!

Прошло десять минут. Овальный диск по-прежнему оставался пуст.

– Что-то он долго не воскресает, – проворчал худощавый.

– Испугался! – захохотал рябой детина.

Сержант промолчал. Действительно, на этот раз процесс воссоздания занял намного больше времени, чем это бывало обычно. Пять – семь минут… ну, пускай, десять. Но они стоят здесь уже минут пятнадцать, не меньше!…