Власть ножа

Конечно, надо было бы познакомиться с этим парнем, узнать, что за тип вдруг оказался дружком его горячо любимой и единственной дочери, размышлял Иннокентий Трофимович Шигарев по дороге к себе на работу, в Генеральную прокуратуру. То, что Вера вообще спит с мужчиной, а увиденная им картина не давала повода для другой версии, — оказалось для него настоящим открытием. Он не подозревал ничего подобного. Тем более дочь чуть ли не демонстративно избегала знакомств с мужским полом, что даже несколько настораживало Иннокентия Трофимовича — а вдруг у неё некое известное отклонение, или, как теперь говорят, альтернативная сексуальная ориентация? И вдруг оказалось, что с ориентацией у Веры все в порядке, но это почему-то нисколько не успокоило Иннокентия Шигарева, а внесло в его душу какую-то смуту, неясные ему самому опасения. Да, конечно, следовало хотя бы побеседовать пару минут с этим красавчиком — то, что парень не дурен собой, он успел оценить, — но зам Генерального прокурора очень спешил. В его кабинете уже через четверть часа состоится совещание, призванное подвести черту под событиями в Кунцевском отделении «Промбанка». Необходимо было принять решение — закрывать ли дело или продолжить его. На совещании будут присутствовать многие из тех, кто входил в кризисный штаб во время налета на банк — заместитель директора ФСБ, заместитель министра внутренних дел, по одному оперативному сотруднику из их ведомств и, кроме того, следователь из Генпрокуратуры. Шигарев был в курсе того, что у следственной бригады существовали сомнения, будто все грабители погибли, как об этом сообщили и прессе, и президенту высокопоставленные представители ФСБ и МВД. Ясно, что последние будут настаивать на закрытии дела. А как же иначе? А иначе получится, что госбезопасность и милиция ввели в заблуждение и общественность, и верховную власть. Но в отличие от силовых ведомств Генпрокуратура никому не рапортовала об успешном завершении дела. Шигарев, который тоже находился в кризисном штабе во время драматических событий в «Промбанке», ни во время, ни после них прессе слова не проронил. Да и его начальник был осторожен в оценках. Вообще в Генпрокуратуре считали, что радоваться особенно нечему — кроме налетчиков, во время ограбления погибло девять человек, совершенно невиновных. Однако в высших сферах, похоже, смотрели на ситуацию по-другому. Ведь охранники и клиенты банка были убиты ещё до штурма здания. А сам штурм проведен, мол, образцово: никто из заложников не пострадал, налетчики ликвидированы, деньги возвращены. Шигареву было известно, что президент лично поздравил министра Селихова, возглавлявшего кризисный штаб, с успешным завершением операции и распорядился подготовить наградные списки особо отличившихся в ней сотрудников ФСБ и МВД. Да и другие важные лица страны трактовали события в «Промбанке» однозначно: печальная участь обнаглевших бандитов послужит хорошим уроком для всех преступников, специализирующихся на захвате заложников. Политическую элиту страны особенно раздражало, что столь наглая акция совершена именно в столице, а не в каком-нибудь кавказском ауле, поэтому всеобщее облегчение, которое испытали государственные мужи после ликвидации зарвавшихся налетчиков, Шигарев прекрасно понимал. Но сотрудники Генпрокуратуры самого высокого ранга хорошо знали, что никакой заслуги в этом деле ни у ФСБ, ни у МВД нет — а именно их люди получат чины и ордена! — и полагали: сейчас самое время вставить клизму своим, по сути, конкурентам. Когда Шигарев приехал на службу, в приемной его ждал следователь Вадим Юрченко, ведущий это дело. — Заходи, — с ходу сказал ему зам Генпрокурора. Шигарев велел прийти Юрченко пораньше, за полчаса до совещания, но сам опоздал, разыскивая запропастившуюся дочь. Он жестом указал следователю на стул напротив своего письменного стола. — Изложи коротко, по существу. — Похоже, что двое бандитов ушли, — последовал действительно весьма лаконичный ответ. — Ты сам так считаешь? — Да. — А кто, кроме тебя, из следственной бригады? — Подполковник Фролов из эм-вэ-дэ. Это вообще его идея. — Тогда, может быть, пусть именно он её и выскажет? — Я тоже так думаю. — А этот, майор из эф-эс-бэ?.. Как его?.. — Скоков… Вроде бы Фролов его убедил, но, скорее всего, эфэсбэшник будет придерживаться версии, озвученной его начальством. И в это время вошла секретарша и доложила Шигареву, что прибыли люди из МВД. Вскоре появился и замдиректора ФСБ, однако почему-то один. Шигарев вопросительно посмотрел на него. Генерал Горохов правильно понял недоуменный взгляд прокурора. — Майор Скоков участвует в важной операции. Думаю, мы можем провести совещание без него — он подробно доложил мне, как завершилось следствие. «Вот фрукт, а? — подивился Шигарев. — Внаглую, не выслушав мнений других ведомств, объявляет следствие завершенным. А ещё говорят об умении гэбэшников вести тонкую игру». Он, однако, ничем не выказал своего недовольства, а сделал жест рукой, приглашающий участников совещания рассаживаться, кому где удобно, и объявил: — Полагаю, можно начинать. Все загремели стульями и согласно закивали. — Итак, к каким же выводам пришло следствие? — Шигарев остановил взгляд на своем подчиненном. — Думаю, нам всем будет интересно выслушать точку зрения подполковника Фролова. Она несколько отличается от версии, обсуждаемой прессой. «Молодец, — похвалил его про себя Шигарев. — Очень дипломатично». Прокурор искоса взглянул на замминистра внутренних дел — какова будет его реакция, ведь он не может не знать мнения сотрудника своего ведомства.