Власть молнии

«К сожалению, нет. Иначе всё испорчу. Ты лучше сам…»

«Что — лучше сам? Что ты имеешь в виду?»

Ответом был лёгкий смешок, столь необычный для вечно замкнутого Читрадривы.

«Эй… где ты?!» — заподозрив неладное, воскликнул Карсидар.

В ответ хихиканье усилилось и постепенно перешло в сытый довольный хохот нажравшегося до отвала трупоеда.

«Где ты-ы-ы?!.» — в отчаянии завопил Карсидар.

И проснулся.

Прежде затенённая комната была залита ярким светом, значит, судя по положению солнца, он дремал не менее трёх часов. В доме царило оживление, из-за двери раздавались голоса и топот, доносились другие шумы. Пеменхат громко сказал: «А вот это просто здорово!» Карсидар осторожно повёл головой, проверяя, ушла ли боль. И тут же вскочил от сказанных над самым ухом слов:

— И всё-таки я могу не поддаваться твоей серьге.

Читрадрива сидел у изголовья кровати и пытливо рассматривал его.

— Ты давно тут? — спросил Карсидар слабым голосом и с оханьем опустился обратно на кровать.

— Как пришёл за тобой, так и сижу.

— И… я болтал тут? Или, может, кричал?

— Нет, ничего такого.

— Значит, померещилось.

— Да.

Карсидар бросил на Читрадриву быстрый подозрительный взгляд, решил, что тот всё же солгал, и на всякий случай натянул шляпу с бахромой чуть ли не на самые уши.

— Векольд уже вернулся с виноградника, а с ним и его жена, — сообщил Читрадрива, словно хотел увести разговор в сторону от неудобной темы.

Карсидар не чувствовал себя настолько сильным, чтобы сказать Читрадриве о своих подозрениях и начать допытываться, что он делал здесь три часа кряду. Вместо этого покорно «склевал наживку»:

— Ага, приёмный отец мальчика-легенды?..

В правый висок кольнуло иглой, но в общем ничего, терпимо.

— Тогда пойдём к нему. Помоги мне встать.

Найти хозяина дома не составило труда — он беседовал с Пеменхатом в просторной светлой горнице, а поскольку старик, как всегда, говорил довольно громко, почти кричал, им оставалось идти на звук его голоса.

— Ага, вот и остальные! Очень рад, очень рад.

Векольд был, пожалуй, ненамного старше Пеменхата, но выглядел не таким бодрым. Когда этот приземистый сгорбленный человечек поднялся и пошёл навстречу вошедшим, стало заметно, как сильно он хромает. Карсидар решил, что и походка, и сам вид его отвратительны. Даже сплошь покрывавшие лицо белёсые шрамы, которые свидетельствовали о бурно прошедшей молодости, не внушали доверия. Карсидар поймал себя на том, что с уважением думает о людях, нанесших эти шрамы, но никак не об их носителе. А сам Векольд… Да лучше б ему провалиться сквозь землю! Глаза бы не видели этого мерзкого старикашку.

— Мы… Знаешь, мы хотели расспросить про мальчика, который когда-то, давным-давно, пришёл на твой хутор. Со стороны гор, — сказал Карсидар, желая как можно скорее выяснить всё, что его интересовало, и вслед за тем убраться отсюда подобру-поздорову.

— О нет, нет, что ты! Что ты, почтенный… — запротестовал хозяин, протянув к вошедшим длинные, некогда сильные руки.

— Да какой из меня почтенный, — слегка досадуя на этого олуха, возразил Карсидар. — Вот он почтенный (небрежный кивок в сторону Пеменхата), а я — так, голодранец.

— Что ты, что ты! Все гости его светлости для меня почтенные. Не обижай меня. Но… Я вижу, тебе плохо? — заволновался Векольд.

— Ничего, ничего, всё это ерунда. Не обращай внимания. Просто расскажи про мальчика…

Ему почудилось, что эта тема очень неприятна бывшему оруженосцу князя. Но разобраться в эмоциях Векольда не удалось, поскольку тот, не обращая внимания на протесты Карсидара, подошёл к двери и самым решительным образом потребовал, чтобы подали обед.

«Не противься», — мысленно посоветовал ему Читрадрива.

«Я просто не выдержу», — честно сознался Карсидар.

«Выдержишь, — заверил Читрадрива. — В конце концов, это даже интересно».

«Что „интересно“? Мне плохо, прекрати, наконец, говорить загадками!» — попросил Карсидар.

Читрадрива не ответил. И вместо того, чтобы поддержать Карсидара принялся расхваливать люжтенское гостеприимство. В применении к гандзаку, с детства приученному к сдержанности в общении с чужаками, такое поведение можно было назвать безудержной болтливостью.

Обессилевшему Карсидару оставалось подчиниться. Он сел за стол, на который служанки немедленно наставили кучу кушаний. А когда все поели, сама жена Векольда, показавшаяся Карсидару уродливой старой каргой, подала огромный круглый пирог с дичью.

— Вот кушанье, которое в Люжтене готовят поистине блестяще! — восторженно воскликнул Пеменхат, съевший за компанию с князем немало таких пирогов.

«Старый обжора», — неприязненно подумал Карсидар и почувствовал, что эта его мысль развеселила Читрадриву пуще прежнего.

И тогда он со злостью отбросил куриную ножку, которую вот уже минут двадцать грыз с меланхоличным видом, и решительно потребовал:

— Ладно. Давай, рассказывай про мальчишку.

— Тебе понравилось угощение? — с надеждой спросил Векольд.

«Смотри, как он пытается избежать разговора», — послал мысль Читрадрива.