Власть как насилие в утопии Стругацких - опыт деконструкции

Через призму вышеназванной концепции очень удобно рассматривать отсталые миры из "Попытки к бегству", "Трудно быть богом" или "Обитаемого острова". Однако будет уместно применить ее и для анализа собственно утопических построений в творчестве Стругацких. В самом деле, редкое произведение о жизни XXII века обходится без упоминаний о службе социальной адаптации, послестрессового кондиционирования, назначение которой - привести психику девианта в соответствие с принятой в обществе нормой. Стругацкие признают, что деятельность этих служб носит откровенно дисциплинарный характер: уничтожение аномалий и девиаций должно означать возврат субъекта к полноценной общественной жизни, а именно ответственной, кропотливой работе на благо общества. Это не вступает в противоречие с догматом о свободе личности, потому что, как писатели неоднократно подчеркивают, в Утопии главным и единственным мотивом труда должен стать энтузиазм. Разумеется, такая установка провоцирует отсутствие у героев Стругацких психологической глубины: они не мыслят себя _в_н_е любимого дела, _в_н_е_ сферы личностных интересов, квалифицированных обществом в качестве приемлемых и общественно полезных. Но отсутствие психологического измерения Стругацкие зато компенсируют щедрым и точным, избыточно театрализованным описанием конкретных фиксированных состояний психики героев, соответствующих выбранной для них авторами речевой практике. Она, в свою очередь, определяется отношением героя к описанному социуму. Хотелось бы проиллюстрировать это на примере повести "Жук в муравейнике". Позиция ее героев представлена читателю через прямую речь, и у каждого из них своя специфика: Айзек Бромберг увлечен поиском и коллекционированием оригинальных ментальных конструкций и громоздит слова и вымыслы один на другой, не особенно заботясь о последствиях; Рудольф Сикорски, напротив, озабочен проблемами контроля, и в каждой его фразе сквозит причастность к совершенно секретным секретам, к "группе лиц с наивысщим уровнем социальной ответственности"; секретный агент Максим Каммерер описывает пространство в терминах расстояний, конфигурации объектов и их тактико-технических характеристик, особенно выделяя расположение и передвижения групп людей и отдельных лиц; Лев Абалкин видит в окружающем мире прежде всего растения, животных, биологические циклы, людей же он замечает чуть ли не в последнюю очередь. "Антисоциальность" Абалкина уникальна, это едва ли не единственный герой у Стругацких, который бежит от "нормирующей тотальности" и опирается в своих поступках не на навязанные ему социальную роль, мораль и идеалы, а на собственное Я, которое не спровоцировано жизнью социума и никак с ней не связано. Но для Утопии Стругацких даже само наличие у индивидуума сферы психического аномально, поэтому Абалкин постоянно подвергается нормирующему воздействию со стороны различных социальных институтов. КОМКОН-2 яявляется крайним звеном в этой цепочке, но отнюдь не единственным: очень большое значение, как и всегда у Стругацких, придается педагогическим учреждениям. Вспомните эпизод с червяками: после проливного дождя Абалкин ходит по дорожкам интернатского парка, собирает червяков-выползков и возвращает их в траву. Он упивается властью над ними, дарует им жизнь, он для них царь и бог. И в этот момент к нему подкатывает учитель и начинает заниматься тем же самым, всем своим видом как бы говоря: какие хорошие червячки! жалко червячков! давай-ка, дружок, будем жалеть их _в_м_е_с_т_е_! Что ж, учителя можно понять: его работа в том и заключается, чтобы обеспечить социализацию ребенка, "привязать" его к жизни в обществе, с ранних лет включить в круговорот "авторитарности утверждения и стадности повторения" (Р.Барт). Как известно, воспитание по Стругацким заключается в раскрытии у человека какого-нибудь таланта, выработке устойчивых интересов, которые должны прочно привязать его к жизни. "Рациональное" объяснение педагогической деятельности исключает для героев Стругацких понимание управляющих этой деятельностью структур, т.к. они лежат в области подсознательного. Эта область вытесняется рациональностью утопического социума из пространства общественной жизни, которое понимается (в данном случае) как совокупность с_о_з_н_а_т_е_л_ь_н_ы_х_ процессов. Кстати, говоря о нормирующей деятельности педагогических учреждений, уместно вспомнить, какое огромное значение Стругацкие придают профессии педагога: в их Утопии даже Мировой Совет состоит большей частью не из профессиональных политиков, а из врачей и педагогов.