Путники тем временем медленно ехали по занаданской столице. Лита вела их по самым, с её точки зрения, красивым улицам — побывав а Гане и даже немного там пожив, она хотела доказать своим спутникам, что Тиара совсем не хуже, а в чём-то даже лучше столицы Шанары. Вот только в чём — она ещё сама не определилась, и пока сравнение было явно не в пользу Тиары — и улицы в ней были поуже, и дома пониже и менее роскошные. А таких домов, как гостиница, в которой Лита жила во время своего пребывания в Гане, в Тиаре не было вообще. Стоило признаться — герцогство Занадан было более бедным, чем западный сосед, и это отражалось на всём облике столицы. Лита могла бы сказать, что роскошь Ганы была построена на поте и крови простых жителей Шанары, и что в Занадане простые жители живут значительно лучше и никто из них не выжимает последние соки, вот только на внешнем облике домов, мимо которых они проезжали, это никак не отражалось. Аристократы Занадана грабили простой народ меньше, чем их коллеги из Шанары, соответственно, и богатств у них тоже было меньше.
Тем временем улицы, по которым они проезжали, становились всё шире, а народу на них всё больше, причём больше становилось не только пешеходов, но и всадников, да и количество различных карет и повозок также увеличилось — было видно, что путники приближались к центру города. Ещё несколько поворотов, и они выехали на большую, идеально круглую площадь, окаймлённую со всех сторон роскошными, богато украшенными домами, с фонтаном в самом центре, окружённом цветниками и ухоженными деревьями — Лита решила показать своим спутникам центральную площадь столицы. Абиша, похоже, впечатлилась — вон как по сторонам глазами стреляет, интересуется. Да и по выражению её лица видно, что на языке у неё уже крутится множество вопросов, и то, что они ещё не посыпались из неё, как из рога изобилия, свидетельствует лишь о её выдержке. Один же, в отличие от Абиши, к богатству центральной площади столицы отнёсся предельно равнодушно, как будто подобное зрелище для него было обыденным. Возможно, так оно и есть…
Впрочем, ещё раз взглянув на своего спутника, Лита отметила, что есть всё же вещи, способные пробить броню его бесстрастности — потерявший равнодушие взгляд Одина был устремлён к центру площади, как будто происходящее на ней событие сильно его заинтересовало. Проследив, куда был направлен его взгляд, девушка едва не издала вздох разочарования — молодой человек заинтересовался не красивыми цветниками, окружающими фонтан, не тугими струями воды, бившими из бронзовых труб, размещённых по краям наполненной водой чаши, искрящимися и переливающимися под ярким летним солнцем, не аккуратной небольшой рощицей из нескольких десятков деревьев, отгораживающей цветники с фонтаном от окружающих площадь домов, а маленькой, лет двенадцати-тринадцати девочкой, скорее даже девушкой-подростком, безуспешно пытающейся залезть на одно из деревьев. Дерево было уже достаточно старое и очень высокое, и самые нижние ветви его находились столь высоко, что девочка, даже подпрыгнув, не смогла бы до них достать. Следует признать — не смог бы до них достать и взрослый человек, если, конечно же, он не умел летать. Но девочка не оставляла попыток взобраться, карабкаясь по покрытому узловатыми рубцами коры стволу и, едва не добравшись до нижних веток, в очередной раз срывалась и падала на землю, в кровь обдирая ладони и коленки. Короткое нарядное платьице девочки уже было измазано пятнами грязи, древесного сока и крови, длинные золотисто-льняные локоны были измазаны, запутаны и полны древесных листьев и щепок, на лице застыло угрюмо-сосредоточенное выражение решимости идти до конца, и, закусив от напряжения губу, девочка начала очередную попытку восхождения.
Один, видимо, уже заранее догадавшись, чем закончится очередная попытка девочки, направил свою лошадь к дереву, выбранному странным подростком в качестве тренажёра по лазанью, и, дождавшись, пока девочка залезет достаточно высоко, подъехал к дереву вплотную, встав возле ствола строго под карабкавшейся вверх тощей нескладной фигуркой, замерев в неподвижности.
Долго ждать мужчине не пришлось — очередная попытка девочки залезть на дерево традиционно окончилась неудачей, её нога соскользнула с выступа древесной коры и, коротко вскрикнув, девочка сорвалась и, безуспешно пытаясь остановить падение, цепляясь руками с ободранными в кровь пальцами за ствол, упала строго в подставленные руки Одина.
Перехватив поудобнее замершее с зажмуренными глазами маленькое детское тельце, Один, ухмыльнувшись, спросил:
— И что забыло столь очаровательное юное создание на этом дереве? Не просветите меня, уважаемая лэри?
Девочка, по-видимому, осознав, что очередное падение у неё вышло не столь травматичным, как предыдущие, осторожно открыла свои огромные, обрамлённые длинными пушистыми ресницами зелёные глаза, оценивая точку своего приземления, и, определив, что находиться в чьих-то сильных руках всяко приятнее, чем на голой земле, звонким голосом сообщила: