Власов. Восхождение на эшафот

Эта фронтовая правда могла быть подтверждена и более или менее пространным радиодонесением в штаб фронта, подписанным им и членом Военного совета армии бригадным комиссаром Зуевым. Текст его Власов хранил до последней возможности. Даже находясь в плену, он все еще помнил его наизусть. По существу, это было извещение о гибели 2-й ударной армии, ее «похоронка», датированная 21 июня 1942 года:

«Докладываем: войска 2-й Ударной армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние три дня продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет. Имеется до полутора тысяч раненых и больных. Резервов нет. Военный совет просит немедленно принять меры к прорыву с востока до реки Полисть и подаче продовольствия».

А за несколько дней до составления этой «похоронки» Власов сам направил радиодонесение, которым уведомлял штаб фронта, что «боевой состав армии резко уменьшился. Пополнять его за счет тылов и спецчастей больше нельзя. Все, что было, уже взято. На 16 июня 1942 года в батальонах, бригадах и стрелковых полках дивизий осталось в среднем по несколько десятков человек.

Все попытки восточной группы пробить проход в коридоре с запада успеха не имели. Причина — сильный огонь противника и необеспеченность войск боеприпасами, незначительных остатков которых едва хватает отбить ежедневные атаки противника с фронта обороны».

Еще зимой и штабу Волховского фронта, и Генштабу было понятно: если не послать подкрепление, не прикрыть войска с воздуха и не обеспечить сражающиеся в лесах части подкреплением, 2-я Ударная обречена. И никакие лихорадочные изменения в командном составе армии — командарма Соколова на Клыкова, а затем на него, Власова; начштаба Визжилина — на Алферьева — спасти положение уже не могли: не было снарядов, не было авиации, не было патронов, еды, обмундирования, медикаментов…

Задолго до того, как появился приказ о назначении его, заместителя командующего фронтом, еще и командующим этой гибнущей армии[10], генерал Мерецков внес на рассмотрение Генштаба и Главнокомандующего три предложения. Первое — армия, остатки которой сосредотачивались в основном в районе городка Мясной Бор, еще до наступления распутицы должна получить значительные подкрепления. Второе — можно отвести армию, отказавшись от предписанного ей немедленного наступления на район Любани и Спасской Лопасти, чтобы найти потом приемлемое решение этой боевой задачи. И, наконец, третье — армия должна окопаться и ждать, пока не кончится распутица, а затем, получив подкрепление, возобновить наступательные действия.

Однако ни одно из этих предложений Генштабом принято не было. Как не последовало и попытки прорвать извне пока еще довольно слабое вражеское кольцо.

«Докладываю: войска армии в течение трех недель вели напряженные, ожесточенные бои с противником… и последние пятнадцать дней получают лишь по восемьдесят грамм сухарей и конину, в результате чего личный состав до передела измотан. Увеличивается количество смертных случаев, и заболеваемость от истощения возрастает с каждым днем. Вследствие перекрестного обстрела армейского района войска несут большие потери от артминометного огня и авиации противника, который ежедневно, по несколько раз, большим количеством самолетов бомбит и штурмует боевые порядки частей и технику, нанося последней большой урон. Количество раненых, находящихся в чрезвычайно тяжелых условиях, достигает девяти тысяч человек. Власов».

Назначая Власова командующим 2-й Ударной, Мерецков обещал, что его армия будет пополнена 6-м гвардейским корпусом.

Но вскоре выяснилось, что корпус еще только формируется. Мало того, уже через неделю после этого назначения появился приказ Ставки Верховного главнокомандования о немедленном расформировании самого Волховского фронта[11], войска которого в виде оперативной группы передавались фронту Ленинградскому. То есть фронту, командование которого находилось в осажденном Ленинграде! И которому, понятное дело, уже было не до гибнущей где-то далеко, в волховских лесах, армии генерала Власова.

Мало того, из радиосообщений штаба фронта и Ставки Верховного следовало, что будто бы войска двух соседних армий, находящихся по ту сторону котла, активно помогают его 2-й Ударной деблокироваться. А ведь когда его частям удалось на какое-то время создать небольшой коридор в районе железной дороги, служившей немцам внешним обводом окружения, и начать переброску через железку своих тяжелораненых, ни одна часть, располагавшаяся по ту сторону этого условного рубежа, на помощь им не пришла. Все предательски бездействовали, точно так же, как бездействуют сейчас. Именно поэтому на имя начальника Генштаба и начальника штаба фронта они с членом военсовета Зуевым направили резкую отповедь на эту ложь: