Власов. Два лица генерала

«Подсудимый Власов. Подсудимый Жиленков не совсем точно рассказал суду о своей роли в его связях с СС. В частности, он показал суду, что лишь по моему указанию он связался с представителем СС. Это не [213] совсем так. Жилетов первый имел связь с представителями СС, и именно благодаря его роли я был принят Гиммлером. До этого Гиммлер никогда меня не принимал.

Подсудимый Жиленков. Я не отрицаю показаний Власова, но хочу сказать, что только после моей поездки в район Львова и установления связи с представителем Гиммлера д'Алькэном при посредстве последнего нам удалось организовать встречу Власова с Гиммлером. Мне было известно, что Гиммлер называл Власова перебежавшей свиньей и дураком. На мою долю выпала роль доказать д'Алъкэну, что Власов не свинья и не дурак».

Судя по этой пикировке, мы не должны преувеличивать дружественности генеральских отношений… Всего за несколько шагов до петли Жиленков – все-таки он был истым партийцем! – так ловко «отшивает» своего павшего начальника, что трудно предположить, будто он отказывался от предложения д'Алькэна из-за боязни обидеть Власова. И, разумеется, нелепо говорить, что причина – в уважении, которое Жиленков испытывал к генералу Власову как к руководителю… Нет… Просто Жиленков хорошо понимал, насколько это хлопотно быть «героем», а честолюбие никогда не компенсировало Георгию Николаевичу практических благ, которые он мог получить от жизни.

Мы уже говорили, что бывший секретарь райкома партии, член Московского горкома ВКП(б) Георгий Николаевич Жиленков вырос беспризорником… Тем не менее (или благодаря этому?) любовь к красивой жизни пересиливала в нем тщеславие.

Ради комфорта Жиленков был готов пожертвовать многим.

И жертвовал{48}.

Как пишет протоиерей Александр Киселев, Жяленкова менее, чем кого-либо другого, можно считать выразителем идей освободительного движения…

«Вилла с блестящим адъютантом, красавицей секретаршей, породистыми псами и сам генерал как-то уже очень не гармонировали с общим настроением».

Не только протоиерей Александр Киселев, но и сотрудники, знавшие по ежедневной работе, считали Георгия Николаевича беспринципным человеком.

Мы видим, что этот упрек не совсем справедлив.

Ведь д'Алькэн так и не сумел убедить Жиленкова стать героем, заняв [214] вакансию вождя Русского освободительного движения. Тут Георгий Николаевич проявил завидную твердость… Он отказался и тем самым спас генерала Власова от погружения в трясину безвестности.

Получив отказ Жиленкова, д'Алькэн все силы бросил на то, чтобы переломить отношение к Власову у Гиммлера. Помогала ему в этом предприятии любвеобильная эсэсовская вдова Хейди Биленберг, бывшая с Гиммлером в весьма дружественных отношениях.

Глава третья

Свидание с Гиммлером должно было состояться 21 июля 1944 года, но накануне произошло покушение на Гитлера…

20 июля 1944 года в ставке Гитлера «Вольфшанце» полковник Штауфенберг заложил бомбу. Она взорвалась, когда генерал Хойзингер делал доклад фюреру о прорыве советской армии на Центральном фронте.

– Если наша группа армий в районе Чудского озера не будет отведена,-сказал он, – катастрофа…

Фраза осталась незаконченной, раздался взрыв…

Жизнь Гитлеру, по сути, спас полковник Брандт, отодвинувший портфель с бомбой за тумбу стола… Фюреру опалило волосы, у него лопнули барабанные перепонки, но сам он остался жив. Около часа ночи немцы услышали в приемниках его хрипловатый, лающий голос.

«Этот, некогда высокого ранга политический комиссар и генерал вспомнил опыт своей жизни беспризорника и развил поразительную деятельность, в которой сочетались ловкость, находчивость, юмор и чисто русская человечность… Наша комната вскоре стала временами походить на сапожную или портняжную мастерскую. Материал и инструменты Жиленков доставал у американцев легально или же, как он говорил, „с маленьким взломом“ кладовой, в которой американцы хранили постельные принадлежности, брезент и др. вещи».

Радиостанция «Германия» передавала обращение Гитлера к нации…

«Мои немецкие товарищи! Я выступаю перед вами сегодня, во-первых, чтобы вы могли услышать мой голос и убедиться, что я жив и здоров, и, во-вторых, чтобы вы могли узнать о преступлении, беспрецедентном в истории Германии.

Совсем незначительная группа честолюбивых, безответственных и в то же время жестоких и глупых офицеров состряпала заговор, чтобы уничтожить меня и вместе со мной штаб Верховного главнокомандования вермахта.

Бомба, подложенная полковником графом фон Штауфенбергом, взорвалась в двух метрах справа от меня. Взрывом были серьезно ранены мои верные и преданные сподвижники, один из которых погиб. Сам я [215] остался совершенно невредим, если не считать нескольких незначительных царапин, ожогов и ссадин. Я рассматриваю это как подтверждение миссии, возложенной на меня провидением…

Круг этих узурпаторов очень узок и не имеет ничего общего с духом германского вермахта, и прежде всего германского народа. Это банда преступных элементов, которые будут безжалостно уничтожены.