Владыка сумеречной башни

Свеа вздрогнула. Бестолковые мысли одним ударом вышибло из головы.

Она отстранилась и посмотрела Раймону в глаза.

– Когда? – спросила она уже совсем иначе.

– Взяли под арест в начале недели. До вчерашнего дня длились допросы. А затем был вынесен приговор.

Свеа отстранилась и отошла к окну. Струи дождя всё так же оседали на стекле и чертили едва заметные дорожки сверху вниз.

– Его обвиняют в покушении на Императора, – добавил Раймон. Он подошёл и остановился за спиной командора, больше не пытаясь прикоснуться.

Свеа прижала пальцами глаза и с силой потёрла.

– Бред какой-то, – сказала она. Данаг и попытка убийства никак не вязались в одно. – Его же не могут казнить… Он…

– Он – Древний. Его просто похоронят заживо, как похоронил себя Грэг.

– Значит, слухи подтвердились? – Свеа замотала головой. – Стой, не хочу знать. А что теперь будет с тобой? Император оставит подле себя дитя предателя? Что будет со всеми нами?

Раймон тоже подошёл к окну и покачал головой.

– Я не знаю, – сказал он. – Не знаю и не хочу сейчас знать. Это было… отвратительно, Свеа.

Нам приказали явиться в кабинет для переговоров. Тот, с круглым дубовым столом. Только стола там не было. Просто огромный круг, начерченный на полу.

В центре – Атрей и Данаг. Так странно… Будто две противоположности. Наш Император, сияющий золотом, и Данаг, холодный, как улыбка ночи.

Атрей зачитал обвинения. Я всем телом ощущал как Данаг… Не злится, нет. Это было странное чувство. Насмешка пополам с отчаянием, приправленная обидой.

Он спросил, с какой стати слово убийцы стоит больше его собственного.

Тогда Атрей объяснил то, что у нас в казармах поговаривали уже давно: только Древний мог отдать такой приказ. Но мы же оба знаем, Свеа, кто из Древних любит такие игры. Все знают об этом. Данаг никогда не применял в политической игре магию крови.

Однако Атрей рассудил иначе. Он отдал приказ произвести арест. Отдал… Мне. Как будто не знал, что Данаг – мой сир.

– Напротив, отлично знал, – перебила его Свеа, и Раймон в недоумении оглянулся на неё. – Это всё очень похоже на Ламию. Но продолжай. Я расскажу, что думаю, когда ты закончишь.

Раймон снова отвернулся к окну и некоторое время смотрел на дождь, заставляя себя снова погрузиться в воспоминания.

– Он приказал мне арестовать Данага. Я посмотрел в глаза сира и понял, что не могу. Просто физически не могу. Он же мой сир, пусть я и не знаю о нём почти ничего. А Атрей продолжал выжидающе смотреть на меня, как будто я мог что-то сделать

И в следующий миг Данаг улыбнулся. Будто лёд, сковавший меня, треснул. Он протянул руки перед собой, предлагая мне надеть наручники.

Свеа… я…. Сделал это. По моей вине будет наказан невиновный. Мой сир. Тот, кто сам сдался на мою милость.

Никто меня не заставлял. Не было никакой магии. Только я решал, сделаю это или нет. И я сделал. Так, как будто не понимал, что Данаг здесь ни при чём.

Раймон прислонился лбом к стеклу и замер. Ладонь его легла рядом, и ногти медленно проскребли по гладкой поверхности.

Спустя пару секунд ладони Свеа легли ему на плечи, и тёплое дыхание коснулось основания затылка.

– Ты не виноват.

Раймон покачал головой.

– Ты слишком строг к себе. Выбора не было. Твой отказ сгубил бы тебя, а может, и меня. Атрей тебя проверял, и от твоего решения зависело только одно – останешься ли ты в фаворе или нет.

Раймон покачал головой.

– От моего решения зависело, стану ли я предателем.

Свеа вздохнула и приникла щекой к плечу гвардейца.

– Я очень удивилась, когда Ламия оставила нас в покое. Всё время ждала, когда она нанесёт ответный удар. Когда ты рассказал, что Атрей вызывал тебя к себе и расспрашивал, что ты знаешь о ней, мне стало ясно – она обращалась к Императору. Но он ей отказал. Вряд ли из любви к кому-то из нас. Уж, по крайней мере, не ко мне. Полагаю, его привлекла возможность иметь под боком дитя Данага. Ведь только эта семья неподвластна магии Ламии. Кровь древнее. Именно поэтому я хотела, чтобы Данаг стал моим новым сиром, но он никогда не согласился бы на это. Зная Ламию, могу предположить, что она пришла в ярость, когда он заступился за тебя. Обозлилась ещё и на него. Это покушение разом ставило под удар всех троих – тебя, Данага и Атрея. Если бы Атрей оказался так же безумен, как и она сама, то и мы бы погибли вместе с нашим сиром. Сомневаюсь, что вдвоем мы смогли бы что-то противопоставить всей Империи, а есть ли у Данага другие дети – я не знаю. То, что Император не избавился от тебя как от пособника, а решил проверить – хороший знак.

– Но если бы Данаг не подчинился…

– Если бы Данаг не подчинился, Атрей всё равно увидел бы твою реакцию. Иногда попытка многого стоит. А его скрутили бы всем караулом – всё же он не так силён, чтобы убить дюжину отборных бойцов. Так что ты ни в чём не виноват.

Раймон молчал какое-то время.

– Ты верно сказала, – произнёс он наконец. – Попытка многого стоит. И я не попытался ему помочь.

Снова наступило молчание. А потом Раймон резко развернулся и, притянув к себе Свеа, снова зарылся носом в её плечо.