Владыка ночи

Стоило мысленно выйти за пределы каменного свода, как становилось понятно, какой род энергии используют теплообменники городов-убежищ. Там, где вершина цилиндрического строения упиралась в свод пещеры, снаружи была высечена наклонная плоскость, обращённая к близкому горизонту под строго определённым углом. В её центре располагался огромный, гладко ошлифованный, прозрачный, как слеза, кристалл кварца, в дневные часы фокусирующий лучистую энергию звезды и направляющий её сквозь столб теплообменника к подземным уровням города, где, скрытые от посторонних глаз, выполняли свою работу оставшиеся с незапамятных времён устройства жизнеобеспечения.

В остальном внутренняя архитектура большинства городов обладала чертами индивидуальности. Помимо неизменных высотных зданий, кольцом обступающих теплообменник, на просторах искусственно созданных пещер просматривалась былая планировка некогда существовавших кварталов, которые первоначально подчинялись симметрии концентрических окружностей. Но время безжалостно стёрло их, оставив лишь небольшие, хаотично разбросанные обитаемые островки, напоминающие посёлки, лежащие вне стен монументальных укреплений.

На возведение стен и башен, защищающих сердце каждого города, требовался строительный материал, поэтому на протяжении веков старые, пустующие кварталы постепенно разбирались, а на их месте образовывались асимметричные пустоши. Новые дороги, проторенные по мере необходимости, связывали немногочисленные уцелевшие постройки со входом в цитадель и единственными шлюзовыми воротами, ведущими на неприветливые просторы внешнего мира.

Изредка среди заваленных строительным мусором пустошей, одиноких зданий и ещё не разобранных руин виднелись лоскутки возделанной земли, где росли невысокие деревца с бледно-зелёной листвой или виднелись ровные высадки травянистых растений.

Картину современных поселений Селена завершал ещё один немаловажный штрих: во многих городах часть древних панорамных окон была выбита, и чтобы восстановить герметичность пещеры, проёмы, как правило, заполняли кладкой. Кроме этого, по краю козырька, защищающего фасад города, высились укрепления, сложенные из угловатых обломков твёрдых горных пород. Стены пересекали древнюю разметку взлётно-посадочных полос, что явно свидетельствовало об утрате технических знаний и какой-то непреходящей угрозе, таящейся среди безжизненных, непригодных для свободного поселения кратеров.

Странный, неуютный, полный загадок и немых свидетельств былого величия мир, где доживали свой век последыши цивилизации, разбросанные по изолированным, постепенно угасающим островкам забившейся в глубины пещер жизни… — таким представал Селен глазам стороннего наблюдателя.

Фатальный исход затянувшегося на века катаклизма, казалось, предрешён, и злонравной судьбе осталось отыграть лишь финальный аккорд тысячелетней драмы… Однако там, где всё ещё обитают живые разумные существа, никогда нельзя говорить о полной предопределённости событий. Цивилизация действительно угасала, на мёртвых просторах покрытого кратерами планетоида давно и прочно властвовала иная жизнь, совершенно непохожая на биологическую, но в замкнутых изолированных городах всё ещё вскипали страстные порывы чувств, шла борьба не только за выживание, но и за власть, и очередной всплеск кажущейся агонии мог в корне изменить ситуацию, породить последнюю вспышку неистовых стремлений, когда история вдруг обращается вспять и фатализм перестаёт быть доминантой будней, отброшенный прочь древними, как сам мир, чувствами…

Глава 1

Им было по семнадцать лет.

В этом возрасте ещё не так остро чувствуются социальные различия, над душами не властвуют комплексы, присущие старшему поколению, — им было хорошо вдвоём, и это казалось достаточным поводом для встреч.

…Юна перевернулась на живот, и Аргел провёл кончиками пальцев вдоль изгибов её обнажённого тела.

На левой ягодице девушки тускло поблёскивало маленькое пятнышко, и юноша, погладив его, спросил:

— Что это?

Она повернула голову.

— Не знаю. Родимое пятно.

Аргел заглянул в её глаза, и волна дрожи медленно поползла вдоль позвоночника. Их пальцы сплелись, но Юнона, коснувшись губами его щеки, прошептала:

— Мне пора идти, Аргел. Отец будет беспокоиться.

Юноша вздохнул, нехотя выпуская её из объятий.

— Скоро всё изменится, да? — спросил он.

— Почему ты так решил? — Юнона встала, и в тусклом свете, проникающем через мутное стекло оконного проёма, её фигура на миг показалась Аргелу отлитой из тёмной бронзы.

— Герон — главный инженер города. Он стар и обучает тебя для обряда преемственности, верно?

— Нет. — Юна, одеваясь, покачала головой. — Ты же знаешь, женщина не может стать наследницей знания.

— Тогда зачем он заставляет тебя учиться?

Она пожала плечами.

— Мне самой нравится читать. — Юнона наклонилась и нежно поцеловала его. — Книги доставляют мне не меньшее удовольствие, чем любовь. Только оно иное…

— Ты придёшь завтра?

— Конечно.

Она на секунду задержалась на пороге небольшой комнаты, глядя на Аргела, лежащего в расслабленной задумчивости.