Владыка Иллюзий (1981)

— Я скажу тебе, кто я. Я — твое безумие, — сказал Чузар, Владыка Обмана, он же Повелитель Безумия, один из Владык Тьмы. — Ты безумна, моя дорогая. Даже твое целомудрие не нормальное явление среди людей, верно? Но все блаженные — сумасшедшие, равно как и негодяи. По сути, не существует различия между святым и нечестивцем, кроме как в мыслях и делах. Они оба фанатики. Оба безжалостны. Завтра тебя отправят в храм. Не так уж долго осталось тебе ждать своей судьбы. Ты хочешь знать, что тебя ждет? Нет, — добавил Чузар внезапно. — Не смотри на меня. Ты и так много видела, дальнейшего не жди. Я понимаю, что соблазн велик, но я не покажусь тебе. Мое лицо останется скрыто от тебя — пока.

— Благодарю тебя за это, — произнесла девушка. — Я почувствовала твою силу и понимаю, насколько ты велик и могуществен.

— Нет, это не я. Другой придет к тебе в положенный срок. Я верю в то, что именно его безумство, а не мое, руководит всеми другими безумствами в мире. Ты хочешь знать его имя? Лучше не надо. Мой третий двоюродный брат, отдаленный тремя поколениями черных династий ночи. Скорее я назову родственницей ящерицу, чем его, но он ближе ко мне, чем одна песчинка к другой. И ты сразу узнаешь его. Я думаю, ты достаточно безумна, моя дорогая, чтобы немного пожалеть его. Интересно, как он это воспримет!

Край капюшона, темно-синий, словно сумеречное небо, взметнулся, словно огромное крыло, над пыльной крышей. Девушка увидела звезды, напоминавшие осколки стекла. И услышала стук игральных костяшек, когда он исчез.

Опрашивавшие ее после испытания судьи пришли в замешательство.

— Возможно, это был неудавшийся соблазн дьявола, — решили они. — Или неведомый знак, явление какого-то посланца богов.

Как бы то ни было, на следующий день ее привели в белый, как соль, Белшевед, провели мимо гибискусовых башен к озеру с синей, как ее глаза, зеркальной водой. Она стала жрицей и получила имя Данизэль, что означало Душа Луны.

В своем пузыре-кристалле она теперь плыла рядом с другими, находящимися в подобных, но все же совсем не в таких, пузырях. Каждый по-своему плыл по течениям священного города, этого Верхнего Мира на Земле.

Здесь редко встречалась дружба. В каждом посвященном горел собственный свет, постоянно поддерживая их божественность. Религия была для них цветком, а они для нее — пчелами, создающими духовный мед, которым услащали горечь внешнего мира. Белшевед был их ульем.

Так со своей красотой и радужной девственностью, которую она когда-то отстояла, Данизэль жила в течение трех лет. Пока в ночи не пришел к ней запах темного огня, злого и не дающего света черного пламени. И выйдя ему навстречу, она увидела Азрарна, того самого, которого Чузар назвал ее судьбой.

Глава пятая ОБРАЗ СВЕТА И ТЕНИ

Солнце взошло над миром, и Данизэль, Душа Луны, вернулась в цветущий сад у священного озера Белшеведа. А тот, кто возлежал с нею этой ночью, вернулся в свой город Драхим Ванашту, под землю. Его чудесные прикосновения были легкими и мягкими. Казалось, он весь состоял из неведомого, неземного вещества, которое теперь смешалось с ее собственной плотью.

Драхим Ванашта, город демонов, вечно освещался светом Нижнего Мира, исходившим не от солнца, не от луны и даже не от звезд, но имел сходство со звездным, хотя и был ярче. Ярче, чем солнце в пасмурный день, и в то же время мягче. Он напоминал свет луны, но лишь напоминал, потому что все цвета в этом свете выглядели бледнее, словно подернутые дымкой. Показался ли Драхим Ванашта светлым Азрарну, когда он вернулся из мира людей?

Башни остались такими же высокими и стройными, как и прежде, с теми же фантастическими орнаментами. Кружевные парапеты все еще поддерживали стрельчатые балки с горящими драгоценностями, все так же сверкали многоярусные окна из стекла, хрусталя, сапфиров и рубинов. Стены все так же поднимались, словно клинки мечей, или закруглялись, как сомкнутые крылья. Медь и серебро, нефрит, фарфор и платина — этому скоплению несметных сокровищ можно было только удивляться. В садах и парках на ажурных деревьях пели рыбы, а в прудах плавали птицы, и вокруг, словно колокольчики, звенели цветы. Здесь все оставалось неизменным. И неизменно прекрасные жители кланялись и приседали перед Азрарном. Все его подданные были демонами, и все они любили его, потому что демоны редко служат тому, кого не боготворят, а Азрарна они боготворили и жалели. И чувствовать чужую любовь было так приятно.

Но любить…

Жизнь демонов мало чем напоминала недолгую человеческую жизнь. Их страсти, как и они сами, были подобны ярости белого огня. Скорей всего, именно они изобрели плотскую любовь. Демоны не сделали бы этого, если бы сама любовь не являлась для них своего рода ключом к сердцу мира. Но огонь потребляет, съедает то, что дает ему силу и блеск.