Владыка Ядов

— Нашего отца звали Ханво-на-Кейо (Изначальный Мрак). У него было много сильных сыновей и гордых дочерей. Однако, наша семья не была дружной и мы часто враждовали друг с другом. Вышло так, что против нас выступил иной род, происходивший от Ханво-на-Зейна (Изначальный Свет). Нас сокрушили — одних истребили, других обратили в рабство, меня заточили на долгие годы в тюрьму. Не так давно мне удалось вырваться, и что я узнаю? Один из моих братьев, Дар-гун-Уллеи (Хозяин над Куклами), сумел избегнуть всех неприятностей — не погиб, не был искалечен, не был пленен или порабощен — но при том за все прошедшее время не сделал ровным счетом ничего, чтобы помочь своим попавшим в беду родичам. Более того, теперь, как оказывается, мой брат работает при дворе Ханво-на-Зейна: чистит его животных, седлает лошадей и дрессирует собак. Поневоле напрашиваются неприятные подозрения о том, Дар-гун-Уллеи предал свою семью, а от этих неприятных подозрений возникает желание причинить ему какое-нибудь зло. Видите, достопочтенный, какие сомнения грызут мое сердце.

— Брат мой, — обратился к Отцу Лжи устами жреца Кукловод. — Ты все не так понял.

Несколько секунд Лицемер разглядывал стоявшее перед ним существо. Жрец не изменился, разве что самую малость. Теперь он казался еще более приторным и выученным, чем прежде: Кукловод подавил остатки самостоятельной личности и усилил свое присутствие в том, кто и без этого принадлежал ему почти целиком.

— «Не так понял»? — Переспросил Лицемер. — Я так не думаю. И тем не менее, я готов выслушать твои объяснения.

— Мы неправильно действовали, — вкратчиво сказал Кукловод. — Слишком грубо. Шли напролом. Хотя стоило бы понять, что после низвержения Властелина меряться силами с Солнечными Князьями бессмыслено. Солнце дает им силу от своего избытка, у нас же такового источника больше нет. Однако, видишь ли, они не захотели удовлетвориться некоторым преимуществом, полученным в результате победы, а пожелали вернуть себе утраченную сверхъестественную мощь. Для этого им понрадобились люди. И вот тут-то и появляется возможность их обыграть. Боги не могут допустить появления свободных и сильных людей, потому что пусть даже часть этих людей и выберет Свет, другая часть сделает иной выбор, а сами боги в любом случае отойдут на второй план, уступив первенство новым носителям анкавалэна. Им нужны покорные слуги. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы наладить мостик от идеала пусть и недалекого, но верного и по-своему благородного слуги — к реальности раба, считающего свое рабство каким-то особенно благородным и высоким состоянием духа, прославляющего свою ничтожность и бессилие, желающего везде и во всем следовать высшей воле, а свою волю полагающего нечистой и вредной. Религия, изучению и совершенствованию которой я посвятил все последние века, таит в себе колоссальный потенциал. Рабы были и будут, но только благодаря религии можно заставить множество людей желать для себя, для своих детей и ближних рабского состояния. Это потрясающе, брат мой!.. Они сами желают служить, сами желают быть одинаковыми — потому что у них есть вера в идеальный образ, которому они хотят во всем соответствовать, и есть высшие господа, чью волю они хотят исполнять, избавляясь тем самым от необходимости принимать самостоятельные решения. Разве это не великолепно?.. Я осознал вдруг, что что культам Солнечных Богов следует не противостоять, а холить их и лелеять, и всячески помогать им развиваться. Я ходил по земле, я сам был бродячим проповедником. Я зажигал веру в людских сердцах — равно как и огонь на кострах неверующих. Я был Мелдвигом Прорицаетелем и Эркшем Богоизбраным, Ваксилем Святолюбивым и Гиром Сокрушителем Еретиков…

— Я так и думал, — холодно проговорил Лицемер. — Ты нашел для себя теплое местечко в новом мире и забыл про остальных. Забыл наш союз и наши клятвы.

— Брат, я ничего не забыл…

— Ты хочешь обмануть меня, Князя Лжи?! Я слышу фальшь в твоем голосе слишком отчетливо.

Кукла вздохнула.

— Это всего лишь голос пожилого жреца, утратившего веру за долгие годы молений, но столь сильно привыкшего служить и молиться, что он уже не способен и помыслить свою жизнь в каком-либо ином виде. Привычка вместо веры, имитация богообщения вместо реальной мистической связи — именно об этом я и говорю. Конечно, в этом есть элемент лжи, и неудивительно, что ты его ощущаешь, но эта ложь принадлежит моей кукле, а не мне. Я абсолютно искренен.

Лицемер повернул голову и бегло оглядел храм.

— Оставим в покое вопрос о твоей искренности. — Бросил он безразличным тоном. — Каким образом, по твоему мнению, имитация духовной связи с богиней, которая настолько не хотела создавать собственного культа, что оказалась запертой в тюрьме под Слепой горой — способна помочь вернуть нам величие и власть? Я вижу в этом выгоду только для тебя, но не для всех нас.