Владыка Ядов

Энклед покинул Асфелосту следующим утром. Перед отбытием он встретился с Магистрами Лилии и Семирамиды — известил их о своем отъезде и сообщил, что внял голосу разума. Это не означало, что он готов отказаться от войны с Ильсильваром, совсем нет. Но предупреждение о том, что артефакт, способный повелевать приспешником одного из Темных Князей, может содержать в себе скрытые свойства, следовало учесть. Поэтому он оставляет браслет для всестороннего изучения Элгару Атфитриту, с которым в приватной беседе, состоявшейся вчера вечером, сумел найти общий язык. Элгар, в свою очередь, пообещал ему, что поддержит поход на юг. Лейнар и Тидольф выразили свое удивление столь резкой переменой мнения Магистра Полумесяца — еще вчера он был настроен весьма решительно против этого похода. Поэтому, расставшись с королем, они направились в восточную башню, занимаемую Орденом Полумесяца, однако Атфитрит отказался их принять. Гатон Фьердельт, адъютант Магистра, сообщил о том, что Элгар заперся в своих покоях и велел не беспокоить его до обеда.

Оказавшись за воротами Асфелосты и отъехав от замка достаточно далеко, король приказал сопровождающим возвращаться в Кайёль без него. Свита запротестовала. Энклед велел им заткнуться и выполнять приказ.

— Скажите, куда вы направляетесь, сир? — Спросил один из телохранителей.

— Этого я сказать не могу, — ответил король. — Не беспокойтесь за меня — я буду в столице раньше вас. Делайте, что я сказал.

Далее он совершил нечто еще более странное — слез с лошади, велел свите позаботиться о ней, запретил рассказывать кому бы то ни было о его приказе до того, как отряд достигнет столицы и затем направился к роще, неподалеку от которой они остановились. Сопровождающие принялись обсуждать приказ между собой: какую тайну хотел скрыть король и почему он сказал, что будет в Кайеле раньше? Что с ними сделают во дворце, если правитель острова пропадет или будет убит где-нибудь по дороге? Вскоре они решили, что стоит еще раз попытаться убедить Энкледа позволить им сопровождать своего монарха, какое бы дело он не затеял. Однако, обыскав рощу, они никого не нашли. Несомненно, в этом деле была задействована какая-то магия. Кто-то предложил вернуться в Асфелосту и просить тамошних чародеев найти Энкледа, но эту идею отвергли, ибо никому не хотелось нарушением прямого приказа навлекать на себя королевский гнев. И вот, всадники снова заняли свои места в седлах лошадей и направились на запад, к горам Бекьерн, обогнув которые, они, спустя полторы недели, смогут достичь столицы.

Спустя несколько минут после того, как в роще к востоку от Асфелосты бесследно сгинул король, Элгар Атфитрит вдруг вышел из своей комнаты. Он выслушал сообщения, оставленные другими Магистрами, от Гатона, и велел отправить ответы. Также он приказал доставить приглашения всем кардиналам Полумесяца, в данный момент находящимся в замке: в середине дня, как они и запланировали вчера, должен состояться большой совет, на котором они обсудят приказ короля. Перед тем, как отправиться выполнять приказ, Гатон спросил:

— Простите, мой господин, а Катаус был не с вами? Все утро не могу его найти...

— Катауса мы здесь больше не увидим, — равнодушно ответил Элгар. — Он давно просил меня разрешить ему уйти, и я наконец пошел ему навстречу. Забудь о нем. Более он не один из нас.

Глава третья

Холодное голубое небо высоко и недостижимо, как Эдем и троны богов. Внизу — зной, духота, пыль на дорогах. В жаркий летний день по одной из них налегке, без оружия и без вещей, шли двое: высокий голубоглазый мужчина в потрепанной темной одежде, и с ним девушка — хрупкая, светловолосая, одетая в длинное белое платье. На ногах у девушки — сандалии, ремешки которых сеткой обвивают ноги почти до колен; подол платья оторван, ткань местами испачкана, на локте ссадина, слева и справа на щеках около губ следы от черники, которую они ели сегодня утром. Девушка смотрит вокруг с интересом и выглядит радостной и довольной: еще бы, ведь она — богиня, которая почти двадцать тысяч лет провела взаперти, видя смутные сны, но не имея возможности ни двигаться, ни действовать. Ее спутник смотрит хмуро: он всего лишь бессмертный, и был рожден тридцать шесть лет тому назад самой обычной смертной женщиной. В нем слишком много от человека, и постоянные бестолковые задержки на пути ему не нравятся. А останавливаются они часто: то у Мольвири развязывается ремешок на сандалях, то она увлекается какой-нибудь бабочкой или птицей, то сворачивает на обочину, заметив сухое или больное растение. Когда она притрагивается к такому растению — дереву, кусту, а иногда и цветку, сломанному ногой путника — происходит маленькое чудо, сухое вновь наполняется соками, гнилая древесина заменяется здоровой. Если она, наклонившись над цветком, случайно касается земли — обычное, ничем не примечательное место неуловимым образом меняется, становится каким-то особенным, красивым, полным внутренней тишины и гармонии. Мольвири беззаботно улыбается, шепча что-то ласковое птицам и цветам.