Владыка башни

— И все они умрут, если мы не удержим город. Да и тебя, слуга Отчий, — Рива повернулась к дородному священнику с рапирой, которая казалась ивовым прутиком в его пухлой руке, — я там что-то не заметила. Зато его, — указала она на Аркена, — я видела много раз, он дрался и проливал кровь, защищая тебя. А вот этот человек, — Рива кивнула на брата Гарина, — врачевал наших раненых, не покладая рук. Что же до известной вам женщины… — Она взглянула в яркие глаза Велисс. — Она многие годы верой и правдой трудится на благо фьефа и теперь неустанно заботится, чтобы все вы были накормлены. — Она вновь перевела взгляд на толпу. — Нет, это не они губят наш город. Это делаете вы! Вы пришли сюда, словно рабы наших врагов, слушать этого старого лжеца и добровольно позволили ему наполнить свои сердца ненавистью, тогда как должны знать, что Отец — это любовь! — Она посмотрела на дородного священника. — Слушай, убери эту штуку, пока ногу себе не проткнул.

Тот, не сводя глаз с Ривы, разжал руку, и рапира со звоном упала на каменные плиты. Все мечники, едва ощутив ее взгляд на своих лицах, бросали мечи. Кто-то со стыдом, кто-то все еще в недоумении.

Справа послышался шум, и на площадь прорвались Антеш и Арентес во главе отряда дворцовой гвардии, усиленного несколькими дюжинами лучников и королевских гвардейцев. Они двинулись было к обезоруженным мечникам, но Рива взмахом руки остановила их и указала на пленников.

— Будьте добры, освободите этих людей, милорды, — велела она. А затем посмотрела через плечо на Чтеца, побагровевшего то ли от ярости, то ли от бессилия поверить в случившееся. — Собор я пока закрываю, а там решим. Сиди в нем, и чтоб носу наружу не высовывал. — Вложив меч в ножны, она подошла к владыке фьефа и протянула ему руку. — Мне кажется, тебе пора отдохнуть, дядя.

Тот кивнул с усталой улыбкой. Внезапно его лицо перекосилось от ужаса, он уставился на что-то за ее спиной. Она быстро обернулась. Чтец занес над ней кинжал, оскалив желтые зубы в гримасе ненависти. Отступать или парировать было поздно. Уголком глаза она засекла какую-то тень. Чтец согнулся пополам, кинжал бессильно царапнул по руке Ривы, и старик упал перед ступенями собора. Из его живота торчал меч ее деда. Старик заперхал, выгнулся в последний раз и умер.

Рива едва успела подхватить своего дядю, положила его голову себе на колени, просунула ладонь под плащ на его груди. Сердце билось, но слабо.

— Никогда еще… не убивал, — выговорил лорд. — Но счастлив, что… именно он стал первым. — Дядя протянул руку, погладив ее по щеке, и Рива удержала его пальцы. — Никогда не сомневайся в любви Отца… моя удивительная племянница. Обещай мне это.

— Обещаю, дядя. Никогда не усомнюсь.

— Хорошо. — Он улыбнулся, но его покрасневшие глаза затуманились. — Брандор, — прошептал он.

— Что, дядя?

— Имя человека, которого тот священник называл лордом… Брандор… — Тонкая рука обмякла.

Его глаза продолжали смотреть на нее, но Рива знала, что больше дядя ничего не скажет.

* * *

Владыка фьефа лорд Сентес Мустор был похоронен в семейном склепе дворцовой усадьбы. По воле Ривы, кроме носильщиков, на церемонии погребения присутствовала лишь она сама. Ей хотелось, чтобы рядом была и Велисс, но советница, потрясенная всем случившимся, вернулась во дворец белая как мел и заперлась у себя в покоях. Отослав служителей, Рива просидела у гроба до позднего вечера. Это была простая сосновая домовина, резко контрастировавшая с резными мраморными усыпальницами прочих Мусторов. Ничего, потом она это исправит. Издали доносились глухие удары камней, прогрызавших еще одну дыру в стенах ее города. Антеш доложил, что на это врагам потребуется недели две.

У нее мелькнула безумная надежда, что, если она посидит здесь еще немного, среди костей усопших предков, ей может явиться пророческое видение или осенит какое-то прозрение… Но все, что она чувствовала, это холод и боль утраты. Утраты столь значительной, что Риве стало казаться, будто невидимая рука вытягивает из нее все жилы.

Она поднялась, склонилась перед гробом, затем провела пальцами по неокрашенному дереву.

— Прощай, дядя.

Потом ей пришлось долго стучаться в покои Велисс, прежде чем заплаканная советница открыла дверь. Тень прежней улыбки обозначилась на ее губах, затем Велисс отступила, впуская девушку. Рива вошла, прикрыла за собой дверь. Велисс уже сидела за туалетным столиком, на котором белел наполовину исписанный ее убористым почерком лист пергамента.

— Мое официальное прошение об отставке, — пояснила советница, вновь берясь за перо. — Пожалуй, я приму предложенные мне лошадь и золото. После того как все закончится, разумеется. Говорят, на Дальнем Западе у предприимчивого человека множество возможностей…

Она запнулась, когда Рива подошла вплотную и положила руки ей на плечи. Велисс подняла глаза, их взгляды встретились в зеркале. Рива наклонилась и поцеловала ее в шею, восторженно, ликующе затрепетав, когда услышала прерывистый вздох Велисс.