Владыка башни

«Вообразили, что победа у нас в кармане», — поняла Рива, отворачиваясь к реке. Огни на военном корабле начали гаснуть один за другим, катапульта продолжала гореть, хотя уже не так ярко. В ее голове всплыли слова из Книги Мудрости: «Война делает из людей глупцов».

* * *

Аркена нашли неподалеку от дамбы. Из спины у него торчала стрела, парень лишился сознания от кровопотери и холода. После того как Риву подняли на стену с помощью длинной веревки, девушка бросилась к целителям. Однако защитники мешали, толпясь вокруг нее и громогласно выражая благодарность. Некоторые вставали на колени, другие молились Отцу, прочие смотрели на нее с благоговейным трепетом. Рива вдруг возненавидела всех этих людей. Их беззаветная вера была отвратительным предательством той жертвы, на которую она только что пошла. «Отец не сделал ровным счетом ничего! — хотелось закричать ей. — Мне просто-напросто повезло. Какая я вам благословенная? Поглядите на трупы, плывущие по реке, они — дело моих рук».

Но произносить подобное вслух, разумеется, не следовало. Им необходимо было знать, что на ней — благословение Отца, ведь это означало, что Он присматривает за городом.

Когда она наконец добралась до дома целителей, брат Гарин как раз смывал кровь с рук. Аркен ничком лежал на столе: из-под салфетки, прикрывавшей рану на спине, по его изжелта-бледной коже стекали ручейки крови. Глаза были закрыты, но веки слегка подрагивали.

— Он будет жить? — спросила она целителя.

— Думаю, да, — ответил тот. — Парень молод и силен, как бык.

Силы внезапно оставили ее, и она сползла по стенке на пол. «Не реви», — приказала она себе, чувствуя подступившие слезы.

Гарин взял одеяло, мягко поднял Риву на ноги и накинул его ей на плечи.

— Нехорошо, госпожа, — заметил он, потрогав ее лоб. — Совсем нехорошо.

Усадив девушку у камина, Гарин принес ей чашку с каким-то темным горячим напитком, а сам отправился зашивать рану Аркена.

— Весь город гудит, — сказал целитель, не поднимая глаз от работы. — Мол, вы обрушили пламенный гнев Отца на страшные машины еретиков.

— Что-то я сомневаюсь, что вы разделяете подобные воззрения, брат, — ответила она, сделала глоток и скривилась от отвращения. — Что это за гадость?

— «Братний друг». Отлично согревает, если немного подержать над огнем.

Рива вспомнила, как бегавший за Алорнис пьяный поэт хлебал это пойло, будто родниковую воду, и покачала головой: не была уверена, что сможет проглотить еще хоть каплю.

— А голова после него должна кружиться? — спросила она.

— О да!

— Ну тогда все в порядке.

Рива уселась поудобнее, чувствуя, как с каждым глотком по телу разливается тепло. От терпкого вкуса напитка ее язык немел. Руки брата Гарина двигались замечательно ловко для такого крупного мужчины, он с помощью двух пинцетов сшивал края раны нитью из овечьих кишок.

— Вы хороший целитель, брат.

— Неужели? Спасибо на добром слове, госпожа.

— Он мне мно-о-го про вас рассказывал. — Она сделала еще глоточек. — Пятый орден. Лучшие цю… це-ли-те-ли на свете.

— Кто?

— Аль-Сорна. Темный-претемный Меч. Кто ж еще? — Рива поднесла чашку к губам и удивилась, что та уже опустела. — Я думала, что тоже смогу. Ну, как он, понимаешь? А они все взяли да погибли. Все, кроме меня, разумеется. Я же бла-го-сло-вле-на самим Отцом.

— Мне ничего неизвестно об Отцовских благословениях, госпожа, — мягко произнес могучий целитель. — Но я знаю одно: город держится только благодаря вам, госпожа. Не забывайте об этом.

За дверью послышалась какая-то возня, и в комнату ворвалась Велисс. Увидев Риву, она шумно выдохнула, просияла от радости и подошла к девушке. Ласково сжала ладонями ее лицо. Рива икнула, затем тихонько рыгнула.

— Да она же пьяна! — накинулась Велисс на Гарина.

— Зато согрелась, — ответил брат.

— Выжили только эти двое? — спросила Велисс, увидев неподвижное тело Аркена.

— Увы, да. Лорд Антеш обыскал весь берег, но…

— Пятьдесят человек, — пробормотала Рива, не понимая, почему в комнате так темно. — Я еще никогда не убивала столько народу за раз.

— Ты сделала то, что должна была, дорогая. — Велисс обняла ее за плечи, помогая подняться. — Пойдем-ка домой, твой дядя уже заждался.

— Пятьдесят человек, — шептала Рива, ее веки сделались такими тяжелыми, что невозможно было держать глаза открытыми, и мир померк. — Благословленная Отцом…

* * *

Голова болела так, как она прежде и вообразить не могла. Рива даже подумала, не поместил ли Отец ей в голову невидимый бурав, наказывая за греховные сомнения. Непрекращающийся грохот камней, бьющих в стену, усугублял ее страдания. Утром она первым делом отправилась осмотреть брешь, около которой поставили четырех гвардейцев, чтобы отвадить любопытных обывателей. Когда она шла по улицам, со всех сторон слышались удивленные или благодарственные крики, кто-то опускался перед ней на колени, словно перед Чтецом. Это было уже слишком.

— Прекратите! — заорала она пожилой паре, вставшей на колени в дверях своего галантерейного магазинчика. Но старики продолжали благоговейно таращиться на нее снизу вверх.