Владыка башни

— А где расположен Дом вашего ордена?

— У Седьмого ордена нет Дома. И никогда не было в последние четыре столетия. Мы пронизываем ткань Веры и Королевства, словно осенняя паутинка, всегда скрытые от чужих глаз.

— Как вы сами в нашем ордене?

— Совершенно верно. Когда-то мне казалось, что нет убежища надежней, — сардонически ухмыльнулся Греалин. — Забавно видеть, как мудрецы садятся в лужу.

— Те мои братья, которых я нашел… Аспект Арлин отправил их с вами в качестве защиты, верно?

— Да. И они погибли, исполняя его приказ.

— Куда вы собирались идти?

— На север, к перевалу. А если бы путь туда оказался перекрыт, тогда на запад, в Нильсаэль, а оттуда уже в Пределы. Вместо этого я застрял тут с тобой и твоим героическим партизанским отрядом. Когда-нибудь о вас сложат баллады. Если, конечно, останется кто-то, кто сможет поведать о тебе поэтам.

«Он совершенно пал духом», — понял Френтис, глядя на обвисшие щеки и тусклые глаза Греалина.

— Люди ждут, что мы укажем им путь, — ответил Френтис. — Подарим им надежду. И как аспект вы можете дать им все это.

— Единственное, чем я могу их одарить, — ужас. Они узнали, кто я, и испугались. Лонакская женщина просто более искренна, чем остальные. Обладать даром — значит познать на собственной шкуре, что такое страх и отчуждение. Мы не принадлежим дневному свету, мы пришли из тени. Только так мы можем служить Вере. Это самый трудный урок, но наш орден хорошо его усвоил.

— Время действовать по старинке прошло, аспект. Все переменилось. Они пришли сюда и сломали сложившийся уклад. И что будет дальше, зависит только от нас.

— Думаешь изменить мир, брат? Хочешь благородными деяниями смыть пролитую тобой кровь?

— Ее не смыть никогда. Но это не значит, что я должен вечно барахтаться в этом болоте.

— Тогда что мы тут делаем? Зачем продолжаем бессмысленную войну? Все эти люди так и так умрут. Никаких великих побед в лесу не одержишь. — Взгляд Греалина сделался далеким. — И не только в лесу, а вообще — нигде. Мы ведь тоже думали, что победили, понимаешь? Что избежали лавины, когда Аль-Сорна обнаружил Того, Кто Ждет. Но пока наши взгляды были прикованы к одной угрозе, подспудно созрела иная: огромное войско пересекло океан и обрушилось на нас. Кто мог подумать, что он решится действовать так грубо после столетий изощренного коварства?

— Кто?

— Насколько я понимаю, — поднял на Френтиса глаза Греалин, — твоя мертвая подружка называла его Союзником. Воларцам нравится потакать своим заблуждениям. Возможно, они освободились когда-то от богов и веры, но заменили их не разумом, а просто другой формой рабства.

— Но кто он такой?

— Уместнее, наверное, было бы спросить, кем он был раньше. Раньше он был человеком. Со своим именем, с родственниками и друзьями, которые его любили и знали. Все это ушло, сокрылось даже от наиболее одаренных провидцев моего ордена. Мы не знаем его имени, знаем только, в чем его цель.

— И в чем же она?

— В гибели. Нашей с тобой, в частности. Судя по всему, в этой земле есть что-то такое, что особенно ненавистно ему. Однажды, когда здесь жили люди, куда более мудрые, чем мы, — люди, строившие великие города, — он уже пытался все здесь разрушить. Ему удалось их уничтожить… но не всех, кое-кому посчастливилось выжить. И вот теперь он решил повторить попытку. — Греалин умолк, его взгляд вновь потух, по лицу пробежала судорога усталости.

— Благодарю вас за спасение мальчика, — сказал Френтис, поднимаясь на ноги. — Могу только догадываться, чего вам это стоило. Через час мы выступаем. И я бы очень хотел, чтобы вы отправились с нами.

— А куда еще я могу пойти? — пожал жирными плечами аспект.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Рива

— Это означает «ведьма», — сказала Велисс, глядя на страницу книги, которую она держала в руках. — Женский род от староволарского «ведун».

— Эльвера, — протянула Рива, пробуя слово на язык. — Красиво звучит.

— Выходит, они решили, что ты — ведьма? — вмешался Аркен.

— Безбожные еретики, — фыркнул лорд Арентес. — Приняли благословение Отца за Тьму.

Рива подавила раздражение. «Отец тут тоже ни при чем».

— Прекрасно, — проскрежетал лорд Мустор, сидевший у камина. — Значит, они боятся.

— И правильно делают, — улыбнулся Риве Арентес. — Госпожа обрушивает карающий меч Отца на их головы всякий раз, когда они пытаются влезть на стены.

— А что с королевскими гвардейцами, которых мы освободили? — спросила Рива, чтобы сменить тему.

— Присоединились к своим товарищам, стоящим на стенах, госпожа, — ответил Арентес. — Мы усилили ими южный участок, где до сих пор была нехватка людей.

— Хорошо. — Она повернулась к Велисс. — Как у нас с припасами?

— Осталось около двух третей. И то лишь потому, что рационы жестко нормированы. Уже начались жалобы, в основном — от женщин. Тяжело смотреть, как твои дети плачут от голода.

— Удвойте рационы детям и матерям, — приказала Рива. — Мне тоже не нравится, когда они плачут.

— Голод — лучшее оружие наших врагов, госпожа, — заметил Арентес. — Каждый съеденный нами кусок приближает воларцев к победе.