Владыка Асгарда

– Руби ее, бек! – крикнул сармату биармец Сипяга. – Рубите ее, бояре. Докажем нашим вождям, что перед нами не богиня, а просто кукла.

– Преклоните колена, бояре, – вскричала Леля. – Отриньте злобу и гордость из своих сердец. Богиня Девана милосердна, она простит вас!

– Руби ее! – рявкнул Едигей и первым ринулся к постаменту, за которым таились Бутуй с Ерменем.

Струхнувший Ермень вскочил и отшатнулся к стене. Бронзовая статуя богини Деваны была повернута к нему спиной, и он невольно уперся взглядом в ее сияющие ягодицы. Рост статуи не превышал человеческий, но Ермень вдруг ощутил исходящую от нее силу и испуганно вскрикнул.

– Стойте! Она оживает! – Это кричал уже, кажется, Бутуй, но за поднявшимся шумом его никто не расслышал. Бояре, коих насчитывалось более десятка, ринулись к богине, потрясая мечами. А к ним на помощь уже бежали полсотни мечников, до сей поры таившихся у входа.

– Остановитесь! – надрывалась Леля. – Заклинаю вас!

Ерменя в это мгновение больше всего поразило поведение князя Биармии. Волох так и продолжал стыть, преклонив колено перед помостом, но на лице его проступила кривая усмешка. Первым удар по бронзовой статуе нанес бек Едигей и тут же под сводами храма раздался вопль, полный ужаса и боли. Кричал сармат, охваченный огнем с головы до пят. Бояре замерли пред богиней с занесенными мечами в руках, не в силах сдвинуться с места. Наступила столь жуткая тишина, что Ермень услышал, как стучат зубы во рту у Бутуя. Богиня Девана оживала, в этом уже ни у кого не было сомнения. Биармец не видел глаз дочери Перуна, но ему вполне хватило ее спины, прикрытой лишь волной золотых волос. По этим волосам вдруг пробежали искры. Жуткий волчий вой потряс стены храма. Богиня Девана взмахнула рукой, и стая серых хищников обрушилась на обомлевших бояр и мечников. У боярина Ерменя подкосились колени, и он рухнул на пол, продолжая с тихим ужасом наблюдать, как волки рвут когтями и клыками человеческую плоть. Мало кто из людей смог поднять меч в свою защиту. Но и это им не помогло. Даже сталь не помешала волкам выполнить волю своей богини и свершить суд над святотатцами. Резня длилась едва ли не целую вечность. От хрипов и воплей умирающих людей у Ерменя заложило уши, и он, стоя на коленях, с ужасом наблюдал, как человеческая кровь ручьями стекает к постаменту, на котором возвышается живая богиня. Волки не тронули только коленопреклоненных, среди коих были три князя и сколотский боярин Облога, у которого очень вовремя подломились ноги. Ну и Ермень с Бутуем тоже уцелели.

Волчья стая схлынула, как только последний мечник рухнул на мраморные плиты с разорванным горлом. Ермень икнул, потряс головой, с ужасом глянул на стоящего на четвереньках Бутуя и произнес дрожащим голосом:

– Да славится богиня Девана во всех наших землях отныне и до конца мира Яви. Первой к ступне ожившей богини приложилась княгиня Леля, пройдя страшный путь по телам павших бояр. Ее примеру последовали княжна Злата и князья Волох, Хорс и Таксак. Причем последний поцеловал еще и пропитавшийся кровью подол белоснежного одеяния княгини Лели. Ерменя опередили расторопные бояре Облога и Бутуй, причем ас успел не только приложится губами к ножке богини, но и заглянуть ей в лицо. Ермень целовал уже холодный металл. Ибо, сотворив праведную месть, Девана вновь превратилась в бронзовое изваяние.

Боярин Ермень покинул храм на негнущихся ногах, зато с холма он скатился колобком, проявив при этом недюжинную для своих шестидесяти лет прыть. Рядом пыхтел, не отставая ни на шаг, боярин Бутуй. Похоже, ас до того перетрусил в храме Деваны, что на какое-то время лишился дара речи. И только садясь в седло, он произнес едва слышно:

– Вот оно, значит, как.

Более за всю дорогу до замка Кремень ни Ермень, ни Бутуй не проронили ни слова. Так же молча по тайному ходу они вернулись в свои покои и разошлись по отведенным углам, дабы там наедине с собой осмыслить все увиденное и пережитое в эту страшную ночь. Боярин Ермень почти не сомневался, что Волох догадывался о боярском заговоре и, наверное, знал, к чему это приведет. И он сознательно притащил непокорных бояр в храм Деваны, дабы разом избавиться от тех, кто тяжким грузом висел все эти годы у него на плечах. Там на каменных плитах полегли самые сильные и влиятельные из биармских старейшин, открыв тем самым хитроумному князю путь к всевластию если не во всей Скифии, то, во всяком случае, в Биармии. О богине Деване Ерменю думать не хотелось. Оказывается, это очень страшно, когда тебя вот так просто и незатейливо сталкивают лицом к лицу с силой, способной раздавить человека в одно мгновение. В мозгах у Ерменя мелькнула даже подленькая мысль, что богам лучше оставаться в мире Прави, отдав мир Яви на волю людей. С этой мыслью он и впал в забытье, чтобы проснуться только к полудню совершенно разбитым физически и душевно.