Владыка Асгарда

– Наверное, ты прав, внук. Но соблазн был слишком велик. Боги отмерили человеку один век, а рахман Коломан от щедрот своих добавил еще девять.

– Почему Вий не убил тебя сразу?

– Вий не всесилен, и я это знал, – процедил сквозь зубы Коломан. – Он не вправе убить человека, прошедшего по Калиновому мосту, зато он вправе навязать ему свои условия. К твоему несчастью, я эти условия принял. Игра ведь только начиналась, и мне казалось, что моих сил хватит надолго. К тому же я хотел отомстить сыну, предавшему меня, и женщине, которая его родила.

– Я обречен, Слепой Бер? – спросил Яртур дрогнувшим голосом.

– Верни Вию жар-цвет, и ты получишь свободу и для себя, и для своих потомков. А главное, спасешь наш мир от многих грядущих бед.

– Это проще сказать, чем сделать, – раздраженно бросил Яртур. – Ибо врагов у меня больше, чем друзей.

– Так будь безжалостен, каган! – почти выкрикнул Коломан. – Безжалостен ко всем, и к ближним и дальним. Даже к своему сыну. Ты не имеешь права на поражение и даже на преждевременную смерть. Умри, но не прежде, чем отдашь жар-цвет Вию. Не дай Моране обрести былую силу. Не дай Мортимиру убить себя, но и сам не убивай его прежде времени. Помни о жар-цвете! Помни…

Слепой Бер вскинул руку к потолку, дернулся и затих. Похоже, жизнь навсегда оставила его худое и когда-то сильное тело. А что касается души рахмана Коломана, то ей предстояло еще долго блуждать в поисках пристанища, ибо ни обитатели мира Прави, ни обитатели мира Нави не были готовы принять ее в свой круг. Яртур накрыл тело Слепого Бера белым саваном и покинул ложницу. Это было все, что мог для него сделать. Ибо ни земля, ни огонь не приняли бы человека, бросившего вызов богам.

Объяви мечникам, Зелот, что рахман Коломан умер, – сказал Яртур евнуху. – Если кто-то из них захочет служить мне, то пусть принесет присягу. Остальные пусть уходят с миром. – Ты допускаешь большую ошибку, каган, – покачал головой Зелот. – Все мы слишком долго жили рядом с Навьим миром, и никто теперь не поручится за нашу чистоту. – Я внук своего деда, – надменно произнес Яртур. – Скажи мечникам, что их грехи, это мои грехи. И все, кто верой и правдой служил князю Коломану, должны твердо знать, что я наследник его дел, и добрых, и дурных.

– Я понял, каган, – склонился в поклоне Зелот. – Ты поступил как истинный владыка, и не мне, слабому человеку, судить прав ты или нет. Но я восхищаюсь тобой и готов отдать жизнь за твои интересы.

– Пришли ко мне пленников, – приказал евнуху Яртур. – И прикажи накрыть стол. Кагану и прежде доводилось сидеть за одним столом с витязем Мортимиром, далеко не последним воином в дружине бога Перуна, но тогда ему и в голову не приходило, что этот красивый молодой человек его сын. Впрочем, благодарить за рождение Мортимира он должен не столько княгиню Лелю, сколько бабку Турицу да собственную несдержанность, проявленную в недобрый час на земле альвов. Среди пленников рахмана Коломана Яртур опознал еще одного витязя, сына боярина Бутуя, и очень удивился по этому поводу.

– Ты как тут оказался, Божидар? – покачал головой кагал. – Вот уж не чаял встретить супруга Деваны в кругу ближников царицы ночи.

– Случай, – развел руками витязь.

– Случайно стал мужем богини или случайно вошел в чужой круг?

– И то, и другое, каган, – развел руками Божидар. – По-видимому, я родился невезучим.

– Тем не менее, не каждому дано убить Аспида, – усмехнулся Яртур.

– Чтоб он провалился, этот петух с перепончатыми крыльями, – в сердцах выругался Божидар. – С него начались все мои беды.

– Это твои люди? – кивнул Яртур на трех мечников, державшихся чуть в стороне от остальных пленников.

– Да, – подтвердил Божидар. – Но они виноваты лишь в том, что не бросили меня в трудный час. Не суди их строго, каган.

– Я и тебя не собираюсь судить, витязь Божидар, – спокойно отозвался каган.

– Тогда зачем ты пригласил нас сюда? – холодно глянул на Яртура светловолосый рослый человек средних лет, с хмурым неприветливым лицом и выразительными карими глазами.

Этого человека каган не видел никогда, но глаза показались ему знакомыми.

– Ты Студень, – догадался, наконец, Яртур. – Сын княгини Турицы и, следовательно, мой родственник.

– Прежде чем считать родство по матери, каган, тебе не мешало бы узнать, кто мой отец, – криво усмехнулся сын тролля.

– Родню не выбирают, – равнодушно пожал плечами Яртур. – А пригласил я вас на тризну, господа. Слепой Бер умер, и я, его внук, вступил в права наследства.

Пленники переглянулись. Похоже, смерть рахмана Коломана их не очень огорчила, тем не менее, они воздержались от слишком бурного выражения радости по этому поводу. И за стол пленники рассаживались чинно, в благочестивом молчании. Как бы они не относились к покойнику, но проводить его следовало по давно установившемуся ряду. – Я не завидую тебе, каган, – холодно заметил Мортимир, отставляя в сторону пустой кубок. – Такое наследство не каждому под силу.

– У каждого своя доля, витязь, – спокойно отозвался Яртур. – И твоя доля не слаще моей. Зачем ты вступил в брак с царицей ночи?