Владыка Асгарда

Надменность седобородого старца привело Бутуя в ярость, однако он сумел пересилить рвущийся из груди гнев и холодно спросил у Пересвета:

– А ты уверен, кудесник, что твое отступничество от заповеданного Перуном ряда пришлось по вкусу обитателям мира Прави? – Ты забываешься, Бутуй, – вскинул голову Пересвет.

– Это ты забылся, кудесник! Ты сочетал браком замужнюю женщину и пустоголового юнца, хотя прекрасно знал, что каган Яртур жив. Ты объявил владыкой Асгарда витязя Гостевида, не спросив разрешения у своего бога. Не слишком ли много ты взял на себя, волхв, и не утянет ли тебя эта ноша на самое дно Навьего мира?

– Не тебе, жалкий пособник Вия, обличать первого ближника Ударяющего бога! – крикнул Пересвет, вскакивая на ноги, и острым наконечником длинного посоха ткнул в грудь расходившегося боярина. Вряд ли он собирался убивать Бутуя, но жест был более чем красноречивым. Боярин с трудом избежал раны, отступив на два шага назад.

– Ненависть к кагану Яртуру затмила твой разум, Пересвет, – процедил сквозь зубы Бутуй, – и ты сам не заметил, как стал игрушкой в руках властолюбцев, изменивших Перуну и своей земле. Бояре Бутуй и Синегуб сначала присягнули Моране, а теперь ищут защиты у богини Деваны, жаждущей занять место своего отца.

– Ты лжешь, Бутуй, – брызнул слюной в неуступчивого боярина кудесник. – Ты хочешь поссорить меня с князем Гостевидом и влиятельными старейшинами.

– Я собственными глазами видел, как Влад и Синегуб сочетались браком с гарпиями, – неожиданно вмешался в спор кудесника и Бутуя боярин Бренко. Его треснувший от страха голос, похоже, отрезвил Пересвета. Во всяком случае, он вновь сел в кресло и в задумчивости уставился на мага: – Ты уверен, что не ошибся, боярин?

– Уверен, – твердо произнес Бренко. – А гарпии до сих пор лежат в развалинах не погребенными, и тлен почему-то не коснулся их тел.

– Странно, – глухо произнес кудесник. – Гарпии такие же существа из плоти и крови, как и мы с вами… И давно они там лежат?

– Десять дней.

– Тебе лучше покинуть храм, кудесник Пересвет, – тихо сказал Бутуй. – И увести с собой волхвов. Ну, хотя бы в Асгард. Твое присутствие в замке помешает изменникам сдать его врагам.

– Если мне понадобится совет, боярин, то я обращусь к Перуну, – спокойно произнес кудесник. – А тебе я не верю, и ты знаешь почему.

– Давай встанем вместе у жертвенного камня, и пусть Ударяющий сам скажет, кто из нас прав, – прошипел Бутуй, рассерженный упрямством старца.

Боярин Бренко икнул от испуга. Видимо решил, что Бутуй тронулся умом, коли предлагает кудеснику столь суровое испытание. Ибо слово Перуна вполне может стать смертельным как для Пересвета, так и для боярина, осмелившегося бросить вызов первому ближнику Ударяющего бога.

– Я принимаю твое предложение Бутуй, и пусть бог покарает неправого.

Бутуй и сам был уже не рад, что ввязался в спор с кудесником, но слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. И пришлось боярину плестись вслед за Пересветом к жертвенному камню. Сам Бутуй в своей правоте был уверен, и двигала в этот раз им не корысть, а горячее желание уберечь родную землю от напасти, но боги иной раз столь причудливо судят людей, что далеко не каждому дано понять, в чем же заключается справедливость вынесенного ими приговора.

Бутуй так и не понял, каким образом весть о предстоящем божьем суде распространилась по храму, но когда они с Пересветом вошли в главный зал, там собрались все волхвы, обитающие в святилище Ударяющего бога. Полсотни седобородых старцев холодно взирали на боярина, и на их лицах, изрезанных глубокими морщинами, читалось глубочайшее презрение к человеку, осмелившемуся бросить вызов любимцу Перуна. Похоже, Бутую действительно оставалось уповать только на бога, ибо волхвы уже вынесли ему свой приговор.

Кудесник торжественно воздел руку к небесам, призывая присутствующих к молчанию, но в зале и без того царила мертвая тишина. Седобородый старец, тот самый, что открыл ворота храма гостям, уже вознес нож над рукой Бутуя, дабы кровь напитала жертвенный камень, но как раз в этот момент вдруг прозвучал жуткий человеческий вопль. Бутуй вздрогнул и отшатнулся, кудесник Пересвет круто развернулся на пятках лицом к входу и тут же рухнул на каменные плиты, пронзенный стрелой, угодившей ему прямо в глаз. Боярин Бренко взвизгнул и метнулся к узкому проходу, ведущему в подвал храма. Бутуй ринулся следом за ним, еще не совсем понимая, что же все-таки случилось. Однако жуткий вой, взметнувшийся к потолку, тут же разъяснил ему суть происходящего. Волкодлаки богини Деваны, в этот раз, правда, в человеческом обличье, накинулись на волхвов Перуна с обнаженными мечами в руках. Чужая кровь брызнула в лицо Бутуя, и он невольно присел на корточки. И это движение спасло ему жизнь. Меч волкодлака просвистел над головой боярина, а прикрытая волчьей шкурой грудь перекрыла ему путь к спасению. Бутуй, взревев от страха и ярости, вогнал в шею волкодлака кинжал по самую рукоять.