Владычица Жемчужины

— Капитан связался с гэргонами, — неодобрительно произнес Кобон. Невысокого роста, крепко сбитый, он с головы до ног был покрыт татуировками, по которым читалась история его жизни. — Говорили же ему, не стоит им доверять.

— Он общался только с Нитом Батоксссом, — возразил Курган, — которого тоже нет в живых. Однако Товарищество отказывается говорить о его смерти.

— А как насчет гибели капитана? — спросил Келикс. Его вьющаяся рыжеватая борода была унизана бирюзовыми кубиками и полосатыми ракушками. Бритый череп и плечи покрывал сложный и тонкий, как детские пальчики, узор татуировки.

— Они делают вид, что ничего не знают, — ответил Курган.

— Хотя вы и регент, но все равно лебезите перед ними, — проворчал Крон.

Курган знал, что сараккон не хотел его обидеть. К тому же, по сути, то, что он сказал, было правдой. И все-таки Курган был уязвлен так, будто его унизили на глазах всей команды.

— Такова наша кастовая система, — принялся объяснять Курган. — Разве ваш совет, Ориениад, не отдает вам приказы?

— Довольно! — Первый помощник выступил вперед. — Мы должны отдать последний долг нашему капитану и другу. — Он показал то, что лежало на ладони. — Это ракушка-саван.

— Полагаю, капитану захотелось бы, чтобы это сделал Курган Стогггул, — заявил Келикс.

Мертвая тишина повисла над палубой «Омалина». Волны бились о борт корабля, из шпигатов вытекала вода. Серые, словно стальные облака висели низко над морем. Команда беспокойно задвигалась, а Крон мертвенно побледнел, сжимая и разжимая кулаки.

Курган знал, что нужно быстро что-то сделать.

— Через великое море смерти Курион просил меня отдать ему последний долг. Келикс, я почту за честь исполнить его волю.

Собравшиеся на палубе вздохнули с облегчением — Курган ответил так, как подобает сараккону. Никто теперь и слова против него не скажет, даже Крон, лицо которого мало-помалу приобретало обычный темно-гранатовый оттенок.

— Отлично сказано, — одобрительно кивнул Келикс и протянул Кургану ракушку — полосатую, бежево-коричневую, довольно длинную и изогнутую. Внутренние завитки оказались нежно-розовыми. — Возьмите ее, регент.

Курган послушался. Изнутри ракушки возник розовый язычок. Когда Курган осторожно к нему прикоснулся, он оказался гладким, прохладным и жестким, как панцирь.

— Прежде чем тело опускают в воду, ракушка-саван покрывает его защитным слоем. В отсутствие тела капитана мы вынуждены использовать вот это. — Келикс показал красивый клинок с изогнутым кованым лезвием и рукоятью из шагреневой кожи. Конец рукояти украшал неограненный сапфир. — Любимый клинок капитана.

Келикс положил кинжал на розовый завиток ракушки, и он тотчас же стал кремово-коричневым. Через секунду язычок заскользил по кинжалу, покрывая его чем-то вроде защитной пленки.

— В море мы рождены и морем станем, — пропел Келикс. — В сердце океана, где зарождается жизнь, нет ни смерти, ни печали, лишь бесконечная радость перерождения.

Келикс кивнул Кургану, который бросил покрытый полосатой пленкой клинок в море. Не подняв брызг, оружие тотчас же пошло ко дну и вскоре исчезло так же бесследно, как и его хозяин.

Наблюдая за волнами, Курган пытался заставить себя думать о Курионе. Однако после того, как он соврал саракконам, его мысли путались. Если бы регент знал себя чуть лучше, то догадался бы, что лгал самому себе с тех пор, как вернулся из За Хара-ата. Но он оставался Стогггулом и не решался признать правду. И поэтому для того, чтобы не вспоминать о За Хара-ате, чтобы не помнить о ней, он отправился в Гавань на похороны Куриона. Однако регент продолжал размышлять. Даже среди саракконов он не мог спрятаться от собственных мыслей. Они метались в воспаленном мозгу, словно золотые рыбки в открытом море, и не давали думать о саракконском капитане, которого Курган считал другом.

— Все кончено, — объявил Келикс. — Теперь наш капитан — часть истории.

Моряки постепенно расходились. Разбиваясь на пары и тройки, они возвращались к повседневным делам.

— Мы отплываем через четверть часа, — сказал Крон.

— Ясно, — отозвался Курган, поворачиваясь к сходням.

— Ты можешь отправиться с нами, Курган Стогггул, — предложил Келикс.

— К сожалению, не могу, — грустно улыбнулся регент. — Надеюсь, в следующий раз.

У него были совершенно другие планы.

— Что они там делают? — спросила Элеана, нервно шагая по огромной пещере, которая вела на территорию рапп. Они смотрели в полумрак, наполненный приглушенными голосами. Раппы всегда отличались любопытством, а группа чужестранцев казалась чем-то совершенно необыкновенным.

Наватир, крепко сбитый блондин с короткой бородкой, высокими скулами и круглым кундалианским черепом, ободряюще посмотрел на спутницу.

— Скоро мы узнаем. — Его серо-зеленые глаза посерьезнели. — Если они нам что-нибудь расскажут. Слушай, а когда ты участвовала в Сопротивлении, то была так же нетерпелива?

— Я по-прежнему ощущаю себя бойцом Сопротивления, — просто ответила Элеана. — Каждый день кхагггуны убивают все больше невинных кундалиан. Почему мы теряем здесь время?

— Не знаю.