Владычица Подземелий

— Хорошо, я переговорю с ним. — Чалкус поднялся на ноги и хотел пойти к Мероте, чтобы сообщить радостную новость, но вновь остановился. — Все не так плохо. Берега Тизамура такие же, как и на любом другом острове: рыбацкие деревушки, маленькие порты, несколько судоходных каналов. Доннел, наверное, единственный крупный город на острове, ну, еще, возможно, Брендж на севере. Уединенное место. Место, где рождаются легенды.

Он засмеялся, но на этот раз не слишком убедительно.

— Они есть везде. Там, где я родился, тоже, но эти сказания столь же бессмысленны, сколь и пена в кружке хорошего эля.

— Но есть и правдивые истории, — прервала его Илна, заметившая, что Чалкус никак не соберется с мыслями.

— В моей жизни случалось и такое. — Моряк с благодарностью кивнул девушке за то, что она вовремя его остановила. — Я ничего не знаю о секте Лунной Мудрости, дорогая моя, но говорят, что в горах Тизамура множество храмов и алтарей Великим Богам. Может, среди них есть храм и этой секты, из которого священники распространяют свою религию по побережью.

Глаза Илны слегка сузились. Она знала, Чалкуса не пугает встреча с волшебниками и он смелее многих знакомых ей отважных воинов, но, как и любой другой неверующий, он все же опасался богов.

— Мы поедем с Меротой как ее слуги? — Девушка попыталась увести разговор немного в сторону.

— Да, если ты согласна.

— А что, кого-то интересует мое мнение? Я не слишком хороша для чистой работы.

В ее голосе прозвучала горечь. Поймав себя на этом, Илна замолчала и выдавила из себя улыбку.

— Извини, когда все в мире переворачивается с ног на голову, с языка часто слетают глупости. Спроси меня еще раз, хочу ли я быть служанкой, и получишь совсем другой ответ.

Она поднялась на ноги.

— Ладно, пойду собираться. У меня не слишком много вещей, а вот леди Мерота бос-Рориман, не сомневаюсь, предъявит гораздо больше требований к своему гардеробу.

— Дорогая… — Чал кус заметил мрачное выражение ее лица. — Госпожа Илна, прежде чем мы разойдемся, ответь на последний вопрос. Почему ты так легко согласилась?

Она пристально взглянула на него.

— Думаешь, меня не беспокоит судьба леди Мероты? Ты сильно ошибаешься. Беспокоит, мастер Чалкус, а еще я очень боюсь.

Улыбка сползла с ее губ.

— Но то, что я увидела в глазах мертвого волшебника, напугало меня несравненно больше.

Сложив ладони рупором, она позвала Мероту. Услышав голос Илны, девочка бросилась к ним со всех ног.

— Если это видение осуществится, — тихо прибавила Илна, — никто не будет в безопасности. Ни дети, ни взрослые — на всем белом свете.

Шарину разбудил крик, донесшийся из спальни короля. Она вскочила с кровати и взяла горевшую свечу, стоявшую, чтобы свет не мешал спящему, в нише. Девушка еще не до конца проснулась, но дочь хозяина постоялого двора могла при необходимости двигаться и в темноте. Она отодвинула занавеску, висевшую в дверном проеме на деревянных кольцах и разделявшую ее комнату со спальней короля. Гаррик, то есть Карус, колотил кулаками по кровати, сражаясь с набитым перьями матрасом, его лицо было перекошено от ярости. Когда Шарина вошла, он снова закричал.

— Карус! — не повышая голоса, позвала его Шарина. Ей не хотелось, чтобы ее услышали находившиеся в коридоре солдаты из отряда королевской охраны. К тому же внизу, под спальней Гаррика, находилась их казарма. Поэтому Шарина действовала тихо, не привлекая внимания стражи. Страшно представить, что сможет наговорить Карус под воздействием приснившегося кошмара.

Над кроватью из вишневого дерева, где раньше спал Гаррик, а теперь Карус, висели расписанные масляными красками фрески, изображавшие сценки из деревенской жизни в разные времена года. Эти рисунки сохранились еще со старых времен, хотя рабочие и отштукатурили комнату заново, когда принц выбрал ее под свои покои. Нарисованные фрагменты крестьянской жизни выглядели какими-то нереальными, особенно для тех, кто знал все ее тяготы. И Гаррик, и Шарина понимали, что этот прекрасный, но вымышленный мир совсем не похож на настоящий.

Пламя свечи колебалось при каждом шаге. Оно то ярко вспыхивало, отбрасывая искаженные тени на стены, то едва мерцало, растапливая наплывший воск, стекавший каплями на байковое одеяло.

— Карус! — вновь позвала Шарина.

Девушка бросила свечу на стоявший у постели медный поднос и схватила короля за запястье.

— Вставай!

Карус ударил невидимого противника, подскочил и сел на кровати в то же мгновение. Он схватил Шарину так крепко, будто она представляла собой бревно, за которое хватаются утопающие. Его глаза были широко открыты, а рот крепко сжат от злости.

Постепенно дыхание короля успокоилось.

— Спасибо, госпожа, — прошептал он хриплым голосом.

Пальцы ослабили хватку, а когда он выпустил ее из своих объятий, на плечах Шарины остались синяки.

В глазах короля читалось сожаление.

— Позови Теноктрис, пока я одеваюсь, или…

— Нет, — оборвала его Шарина и, оставив ему свечу, побежала назад в атриум, где спала. Накинув поверх туники легкую пелерину с капюшоном, девушка открыла дверь и выбежала в коридор.